Шаг навстречу

– Буду жить в своей комнате.

– Там уже давно мой кабинет, ты же знаешь, – тепло улыбнулась Вера.

Егор серьёзно посмотрел в её серые глаза, аккуратно подведённые чёрным карандашом, на маленькие золотые серьги с аметистами – подарок отца.

– Как ты себя чувствуешь?

– В основном, виноватой. За то, что ты провёл новогоднюю ночь в приёмном покое больницы.

– Было весело.

– Весело, как же! – хмыкнула женщина.

– Я познакомился с девушкой.

– Правда? – недоверчиво свела брови мама.

– Да.

– А как та девушка из Инстаграма*?

– Это она и была, – пожал плечами Егор. – Приехала к маме. Тоже.

Женщина резко вдохнула и схватилась за сердце, так что парень уже подскочил с кровати, чтобы броситься за медсестрой.

Мамина рука крепко обхватила его запястье.

– Не может быть.

– Правда, – кивнул Егор.

– И как она? – прошептала Вера.

– Она забавная, но…

– Но…

– Мама, тебе пора отдыхать, – он потянул одеяло и укрыл её ноги.

– Расскажи, – обиженно нахмурилась она. – Я три часа провела в приёмном покое. Они там только и говорили, что обо мне и моих болячках. Теперь я хочу услышать твою историю.

Егор выдохнул.

– Она злится на свою маму.

Вера непонимающе улыбнулась.

– И всё?

– Что значит «и всё?», мам?

– Но ты же сказал, что она приехала к ней.

– Но она злится! Злится на маму, даже когда та в больнице!

– Ты что же, – Вера внимательно посмотрела на сына, – осуждаешь её за эти чувства? Ты ведь тоже злился.

– Что ты такое говоришь?

– Прямо сейчас стоял в приёмном покое и думал о димкином фирменном глинтвейне. Разве не так?

– Но я…

– Злился, конечно. И это нормально.

Они оба замолчали. Кажется, можно было услышать, как за окном шуршит снег.

– Помнишь, когда у меня впервые подскочило давление? Это тоже было 31 декабря, а накануне мы поссорились. Помнишь?

Егор кивнул.

– Помнишь, как ты на меня злился?

– Я злился на себя, мам.

– Это сейчас ты так говоришь, а тогда… Я видела это в твоих глазах: недоверие, обиду, злость. Я подвела тебя, испортила праздник. Меня увезли на скорой, а когда я вернулась, ты почти неделю со мной не разговаривал. А я возьми да и обидься в ответ.

Егор поёрзал на кровати.

– Мы долго молчали, – Вера сглотнула подступивший к горлу комок слёз. – Достаточно долго я успешно внушала себе, что тебе на меня всё равно. А потом разглядела твою обиду. Тогда-то я и сделала шаг навстречу, а ты его принял.

– Мама…

Егор крепко сжал верино запястье.

– А в другой раз первый шаг сделал ты, и я его приняла. Так мы и учились доверять друг другу.

В свете фонарей падал мягкий снег.

В палату зашла медсестра с парой мандаринов.

– С Новым годом.

– С Новым годом, девочка, – погладила её по ладони Вера.

– С Новым годом, – кивнул Егор.

– Сегодня удивительно тёплая и снежная новогодняя ночь. Редко такое бывает, особенно, в нашем городе.

Вера улыбнулась и погладила сына по ладони.

– Не существует идеальных отношений, Егор, но пока человек готов сделать шаг навстречу другому человеку, всё ещё не потеряно.

Когда мама уснула, Егор вышел из палаты, тихо закрыл за собой дверь и спустился в больничный двор. Пнул пушистый снег и посмотрел в тёмное небо нового года.

Так странно, что одна минута имеет большое значение только в этот день. Одна минута между старым и новым годом, на которую возлагается столько надежд. А сколько их, не менее важных, мы оставляем без внимания в течение года? Игнорируем, потому что постоянно заняты чем-то более важным.

Егор постарался разглядеть окно маминой палаты.

Он очень хорошо помнил тот день.

Десять лет назад мама схватилась за сердце, и в комнате выключили свет, потому что у неё раскалывалась голова. Егор помнил, как стоял за дверью и думал только о том, что мама поступает нечестно. Он одновременно и злился, и переживал за неё, и это разрывало его сердце на части.

– Как она?

Егор вздрогнул и резко достал холодные руки из карманов.

Диана стояла на дорожке и куталась в огромный клетчатый шарф. Видны были одни только глаза, которые внимательно следили за Егором.

– Что ты здесь делаешь?

– Отвезла маму.

Они замолчали.

– Может быть сходим в столовую? Я узнала, она работает круглосуточно даже первого января.

Егор сделал шаг навстречу.

– Пойдём.

В больничной столовой было тихо. На столах в липких следах от шампанского лежали мандарины и конфетти. Противно пищала лампа под потолком.

– Так зачем ты вернулась?

Диана отломала кусок обветренной творожной запеканки и отложила вилку.

– Счастливый билет.

– Да, конечно, я помню.

– Послушай… – неуверенно начала девушка, – по дороге домой… мы с мамой увидели, как пожилая женщина пыталась пройти по рыхлому снегу к дому, а её дочь кричала ей в спину.

Егор внимательно слушал.

– Она кричала что-то о том, что та её позорит перед соседями, которые тоже вышли посмотреть на фейерверк. Кричала, вместо того, чтобы помочь. Ты меня понимаешь?

Он неуверенно покачал головой.

– Ты хороший человек, Егор. А я…

– Ты не хочешь стать той, кто кричит в спину, – кивнул парень и почувствовал, как всё его тело наполнилось теплом.

Он знал, что не ошибся.

– Просто это неправильно, – серьёзно ответила Диана. – Неправильно, что мы поступаем так друг с другом.

– Возможно, у неё есть причины для крика.