Шаг из тьмы

— Вера… — он выдохнул, как будто сам себя остановил, сунул руки в карманы, посмотрел на стену, достал руки из карманов. Посмотрел на Веру и медленно, очень мягко сказал: — Белое носят дебютантки. В свой первый бал.

— Это и есть мой первый бал.

— Вы не похожи на дебютантку, — он смерил её взглядом с лёгким намёком на неприличное удовольствие от увиденного, она фыркнула, указывая на платье:

— В этом — конечно! В этом я буду похожа на шлюху.

— Неправда. Вы будете похожи на толпы других благородных дам, там все одеваются похожим образом, кроме дебютанток.

— И? — мрачно подняла бровь Вера, он тяжко вздохнул:

— Не выйдет из вас дебютантки. У дебютанток множество всяких тонкостей поведения и обязательных вещей, их отдельно объявляют, у них особые веера, особые причёски и украшения из живых цветов, которые уже поздно заказывать, они долго делаются. Дебютантке нужна дуэнья, и не какая попало, за лучших мамаши сражаются в клочья, за полгода до бала, достойных уже всех разобрали. И поверьте, весь бал ходить рядом с человеком-сторожевым псом, неусыпно следящим за вашим поведением и отпугивающим поклонников — удовольствие сомнительное, вам не понравится.

— Но чую, мне всё равно предстоит, — мрачно усмехнулась Вера, смеривая взглядом министра, он от неожиданности улыбнулся, тут же взял себя в руки и перестал, но посмотрел на Веру и улыбнулся опять, изобразил лёгкую степень оскорблённой добродетели и кивнул:

— Предстоит. Зато такой высокопоставленной дуэньи, как у вас, больше ни у кого не будет.

Вера с комичным сарказмом прижала ладонь к груди, беззвучно шепча:

— Какая честь, боженьки, скорее бы увидеть их завистливые взгляды.

Министр фыркнул, порассматривал стены, платье, Веру. Наконец сказал:

— Примерьте, вам пойдёт.

Она перестала улыбаться:

— Мне это пойдёт не раньше, чем я от него половину отрежу.

Министр хлопнул себя по лбу, медленно провёл по лицу ладонью, запрокидывая голову и беззвучно молясь потолку о спасении, Вера обличающе указала на платье:

— Хотите сказать, вы этого не видите? У вас же есть художественный вкус, ну оцените с точки зрения композиции! Зачем эти безумные кружева, в таких количествах, это реально перебор. Нет, я видела на рынке и такие платья, я знаю, что они бывают, но бывают и без этого. Я нарисовала то, что мне подойдёт, почему мне сделали совершенно другое?

— Вера, вы не понимаете, — он устало потёр переносицу, посмотрел на платье, потом на Веру, — не надо проводить параллели со своим миром. Это мода, она почти как закон, она одновременно как бы ничего не навязывает, но при этом, если не соблюдать её правила, можно попасть в очень неприятную ситуацию.

— Неприятная ситуация — это прийти на тусовку одной банды в костюме другой банды. И знаете, я ходила. И отлично себя чувствовала, потому что мне дико нравился этот костюм, на меня все смотрели в офигении от моей наглости, но никто ни слова не сказал, потому что когда я чувствую себя красивой, я чувствую себя уверенно. А если на мне барахло, то я чувствую себя барахлом, по правилам я одета или нет, пусть весь мир говорит, что я выгляжу офигенно, но если мне это не нравится, то мне будет в этом плохо. Я Призванная, я по определению должна быть странной, неужели мне не простят отклонения в количестве кружев? Тедди ваш ходил в местных костюмах, или как ему нравилось?

— Тедди — мужчина… — министр увидел, как резко меняется очертание Вериного оскала, и замолчал, она с предвкушением приподняла брови:

— Хотите поговорить об этом?

— Не хочу, — поднял ладони министр, Вера продолжала ждать повода закатить философский диспут в одно лицо по любимой теме, но министр сунул руки в карманы и стал изучать стену за её спиной, так внимательно, как будто ничего важнее в мире нет. Её с чего-то пробило на хи-хи, она пыталась сдерживаться, но всё равно улыбалась, министр заметил, тоже улыбнулся и тихо сказал: — Давайте не делать необратимых вещей, ладно? Вы сначала примерьте, посмотрите как оно будет с причёской и макияжем, потом, если всё ещё будете недовольны, отрежете что захотите.

Она округлила глаза, указала на платье:

— Я могу его порезать?

Он медленно кивнул, с монашеским смирением опуская веки:

— Наслаждайтесь. Но сначала примерьте как есть.

Вера тяжко вздохнула, по-новому изучая платье, на этот раз как рабочий материал — что из него можно сделать. Ткань ей нравилась, блестящий гладкий то ли шёлк, то ли атлас — она не разбиралась в этих вещах, что-то тонкое, но плотное, цыньянские платья были полегче. Холодный алый цвет отдавал гранатом, она поймала себя на том, что уже придумывает колье и тиару с гранатами, раздражённо отогнала эту мысль.

«Надо найти время и порисовать, иначе это уже становится навязчивой идеей.»

Узкие рукава выглядели вполне прилично, особенно если отрезать два слоя белых кружев на манжетах и оставить только один. Из-под подола тоже выглядывали белые барханы накладывающихся друг на друга кружевных слоёв, их она приговорила к частичному усекновению. А вот то, что было между рукавами и юбкой…