Шабашка Глеба Богдышева

- А почему бы и нет? Делают...

- А ты будешь делать как надо!

 Сказала и укатила на своем велосипеде.

- Штукатурить велела! Сволочь!.. А этот ей: ушки!..

- Пойду терок сделаю...- сказал Глеб, не обращая на Ваську никакого внимания.- А Билов пусть раствор заведет... совсем тонкий- штукатурить легче... Глеб выстрогал две метровые терки. Из совковой лопаты сделал особую- обрезал ручку и развалил пошире сам совок.

 Он загрузил раствором тачку, подкатил к стене, набрал полную лопату и с кряхтеньем шмякнул раствор на стену. Потом взял терку обеими руками и сверху вниз по стене, волнируя, провел по расплеснутой массе. Из-под терки вышла чистая, гладкая полоса штукатурки шириной больше метра и высотой два с половиной.

 Васька молча подошел к стене и недоверчиво потыкал штукатурку пальцем.

- А верха- с подмостей,- пояснил Глеб.- Встаньте поврозь, пошире друг от друга. А я вам накидывать буду.

 Глеб выплеснул на стену весь раствор, впрягся в тачку и, вспахивая ржавым колесом землю, покатил ее к мешалке. Васька с Юлей взяли терки. Через пару часов Васька попробовал сменить Глеба, но у него ничего не вышло. Раствор или выплескивался из лопаты, не долетая до стены, или шлепался, как не надо.

 В час ночи коровник изнутри был готов. Васька этого не ожидал. Теперь ему было тошно, что так по-бабьи сорвался. Главное, под самый конец. Завтра снаружи оштукатурят, потом побелить, крышу покрыть- и гуляй, Вася,- по домам.

 Васька осатанел: переставил  будильник  на пять.  Глеб, конечно, поддержал: спать- дело поросячье, трудиться надо. Билов, который уже ополовинел и анфас и в профиль, закряхтел, забурчал, но в голос высказаться не посмел. Васька и сам уже на ночь седалгин стал глотать- руки ломило, заснуть не мог. В Москве запасся медициной на всю команду, знал, что к концу понадобится. Видел Васька, что Билов при последнем издыхании и у Юльки пальцы растрескались в кровь, хоть и мажет их все время кремом. И знал, что темп нельзя сбросить- добить надо коровник, чтоб в запасе еще хотя бы пара дней оставалась... Мало ли что... Так и вышло: подсуропила Зинка штукатурку напоследок. Зараза!

 ...Билов сидел напротив Васьки с пустой тарелкой и ждал, пока Васька доест и скажет, что делать. А Васька не спешил: во-первых, сам не знал еще, как быть, а во-вторых, ему действительно пережевывать все нужно аккуратно. Что-то живот у него этой ночью вдобавок ко всему заболел по-нехорошему, по-язвенному. Не дай-то бог! Люське он больной- не очень-то, да и вообще...

- Дай спичку... Билов протянул ему коробок.

- Так...- сказал Васька, ковыряясь в зубах.- Чем же белить-то будем?- И сам себе ответил неприлично.

- Вася!- устыдил его Юля.- Люди...

- Чем белить, говорю?-со злостью повторил Васька.

- Вот чего...- заторопился Глеб,- ты сейчас, это, поедим когда, ящик сколоти побольше. На полозьях...

- Дальше, дальше! Белить чем? Мазать?!

- Гашеной известью,- всунулся в разговор Билов.

- У-у-у!..- Васька сморщился, как от зубной боли.

- Вася имеет в виду орудия,-перевел Билову Юля.- Квачи, кисти...

- Билов!- Глеб высвободился из-за стола.- Я котлету есть не хочу, скушай... Вы ящик путем сделайте, а побелить- побелим.- Глеб успокаивающе махнул рукой и болезненно поморщился.

 Васька встревоженно взглянул на него.

- От лопаты,- заоправдывался Глеб.- Перенапряг вчера... Пройдет временно. Вы ящик-то сколотите, а я сейчас квачи...

 У бани, возле самой помойки, Глеб стирал мочалки. "На четыре квача хватит". Отжал их, как белье, положил рядом с шайкой.

- Ты хоть бы в тень встал...

- Зинаида Анатольевна?!

- Голову напечет... Чего это ты?- Зинка удивленно смотрела на мокрые мочалки.

- Для квачей, вот... мочалки... пользованные.- Глеб ногой ковырнул помойную кучу. Из нее фонтаном брызнули мухи. Зацепил одну мочалку и показал Зинке:- Полно...

- Ты еще в нос мне сунь!- отдернулась Зинка.- Оштукатурили?

 ._ Как велели. Теперь белить...

- Васька меня материл?

- Не-е-е, не особенно. Хорошо отзывается. Положи> говорит, женщина.

 Так уж  и положительная? - Зинка тихонько засмеялась.- Глеб, слушай...- медленно сказала она, ковыряя босоножкой песок.- Что, если... Да нет, ничего!.. И шоркнула по песку ногой, стирая наковырянное.

- Опять за мочалками?- спросила бабка-истопница, когда через час Глеб снова появился у бани.

- Нет, теперь по делу- руку парить.

 Парить руку послал его Васька. В бане Глеб был один. Минуя ненавистное мытье, он сразу сунулся в забитую влажным серым паром парилку. Сырой, почти на ощупь обжигающий пар шел из трубы под потолком. Глеб, насколько мог выдержать, подобрался поближе к шипящей дыре, пристроил плечо поудобнее и замер, обхватив голову ладонями.

 В парилке он продремал с небольшими перерывами три часа. Напоследок решил даже помыться чужим обмылком и постирать трусы. На стирке трусов в мыльную влетела бабка.

- Живой?! Думала, задохся. Вылазь давай. Стирает, главное дело. И там стирал, и здеся!..

- Сейчас я...- Глеб прикрылся шайкой.

- У тебя ведь переодежи-то не было,- сказала бабка, когда он вышел из бани, держа в руках постиранное, и подозрительно посмотрела на него.

- Да я так одел.