Шабаш Найтингейл

– Время покажет, молодой Далгарт. Так было, и так будет. Ты уж мне поверь, – туманно ответил он и поднялся. – Я сделал все, что мог. Доброго дня!

* * *

С высоты серпантина, ведущего к Вэлфорд-холлу, можно было увидеть многие отдаленные места острова, укрытые сероватой морозной дымкой. Виднелись и другие холмы, такие же, как тот, на котором стоял замок Рубины, – они окружали город Эмайн Аблах и дворец магистра кольцом. Всего холмов было двенадцать, по числу стоявших на них чертогов Тринадцати Первых, воздвигнутых чарами когда-то очень давно по единому щелчку пальцев. Впрочем, сложно было сказать, что время их пощадило.

Какие-то замки были заброшены или разрушены, частично или полностью, – на месте их торчали, напоминая зубья, остовы стен и башен… Таким был Найтмер-хаус, принадлежавший Людвигу Далгарту в конце девятнадцатого века, и многие другие. Выжившие счастливчики, как, например, «Палаццо дель Альфано» или Кларенс-холл – еще недавно именовавшийся Стрикленд-плэйс, – стояли до сих пор. С каждой кадровой перестановкой в Верховном Ковене новый член правительства мог заявить права на положенный ему по закону холм. Но пригодных для жизни замков почти не осталось, а руины были не нужны никому.

Дрейк, наблюдавший эту картину из окна своего экипажа, опустил взгляд ниже, на раскинувшееся внизу под холмом кладбище Нью-Авалона. Произошедшее за завтраком и слова Ричарда Хаттона о необходимости найти друзей Моргану заставили почувствовать странную ностальгию.

Они с Рубиной Вэлфорд дружили с самого детства. И познакомились впервые на этом самом кладбище.

Конечно, Дрейк и до того момента слышал о девочке из семьи Вэлфорд. Возможно, они даже пересекались на каких-то торжествах, где допускалось присутствие детей. Но раньше он никогда не выделял ее из числа других. И никогда с ней не заговаривал.

Сложно забыть день, когда жизнь вдруг покрылась непроницаемой мглой, а мир вокруг стал холодным и отдалившимся. Это был день похорон матери Дрейка, Дориана и Моргана.

На кладбище шел дождь, и Рубина стояла чуть поодаль от свежевырытой могилы, рядом со своим отцом – Сэмюэлем. На ней было черное кружевное платье с пышной юбкой, а длинные волосы стягивала атласная черная лента. В руке над головой девочка держала аккуратный зонт, тоже черный, с оборками по краям. И этот контраст – сплошного черного и бледной кожи – делал ее похожей на красивую фарфоровую куклу. Несмотря на то, что Руби приходилась чуть старше, она была довольно худой и невысокой. Дрейк заметил ее сразу же и смотрел все то время, пока магистр Ларивьер произносил скорбную речь.

Девочка сама подошла к нему, когда похороны были окончены и все стали расходиться.

– Моя мама тоже ушла, – просто сказала Руби. – Но я верю, что она до сих пор находится где-то рядом, наблюдает за мной…

– Как призрак? – спросил Дрейк.

– А ты боишься призраков? – поинтересовалась девочка и чуть улыбнулась.

Он ничего не ответил, только поднял ворот черного пальто повыше. Откуда-то издалека, с высоты багрового неба, доносилось карканье воронов.

– Ты знаешь, мой папа говорит, что, когда люди уходят, они остаются с нами в наших сердцах. И ты можешь поговорить с ними, когда захочешь, – добавила Руби, ничуть не обидевшись его молчанию. – Мы с тобой не одни.

И взяла его за руку.

Тогда ему, Дрейку, было восемь.

Если бы он в тот момент знал, кто именно виновен в гибели матери… то не справился бы с ее смертью, даже с помощью Рубины. Возможно, Дориан был прав, скрывая от него такую страшную правду. Понимать это Дрейк начинал только сейчас.

Должно быть, рассказать ребенку о смерти его родителя в действительности очень сложно. Но как сообщить матери о том, что ее единственной дочери не стало? Ведь после информации, полученной от Джона Кифа, Дрейк собирался навестить Софи Райнер при первой же возможности. Сразу после свадьбы.

Они все равно собирались отправиться с Рубиной в путешествие в медовый месяц… Однако предупредить невесту о новом пункте программы стоило обязательно. За этим он и отправился в Вэлфорд-холл.

После того как экипаж въехал во внутренний дворик замка и остановился возле главных дверей, гостя по обыкновению встретил дворецкий Чемберс. Дрейк решительно попросил мужчину его не представлять, что делал почти всегда, с тех пор как начал приезжать в гости к Рубине с восьмилетнего возраста. И, осведомившись о ее местонахождении, сразу проследовал в спальню, расположенную в верхней части одной из башен.

Перед самой Пятидневной войной в этой спальне жил и он, когда в замке хозяйствовала Деметра Лоренс. А затем в ней поселилась Алана Бланшар. То было странное время… Воспринимать комнаты иначе, как принадлежащие Рубине, он не мог. К счастью, она сама, переехав в свой дом из дворца магистра, быстро вернула все на свои места. И теперь Алана занимала соседние покои.