Сгусток Отроков

По обе стороны от входа в пещерный город недремлющие стражи, охраняющие его сокровища, излучают опасность. Каменные исполины, и без того приводящие в трепет любого, теперь обрели мимику, шевелились и… Дышали? Может ли камень вообще дышать? Значит да, раз сейчас смотрю на это явление.

До этого момента я и так предполагал, что неизвестные мастера, создавшие сфинксов, вложили в них душу и мастерство. Каждый изгиб тела, каждый штрих лица выполнен с поразительной точностью и вниманием к деталям.

И теперь — эта душа наполнила собой чудовищ и явила себя.

А звери уже вовсе и не с закрытыми, а с распахнутыми настежь глазами. Зрачки полыхают оранжевый пламенем и с аппетитом смотрят на нашу группу празднующих, ожидая, что мы вернемся к пещерам, и…

— Нэл? Нэл?

Кристина, прикрыв ладошкой пламя, улыбаясь, с тревогой подняла брови, продленные узорами Хны.

— А?

— Ты как?

— Все нормально… Идем.

Не хочется поворачиваться спиной к этим гигантским тварям, но с другой стороны — это же статуи. Что они могут сделать? Как лежали там себе сотни лет, так и будут лежать. Да и возвращаться туда — нет причины.

Заботит совершенно иное — галлюцинации начинают развитие. Не идут на спад, а наоборот прогрессируют. И теперь — не только меняющийся ландшафт и багровый полубык.

Пока Кристина любуется видами, краем глаза пытаюсь выцепить из толпы парнишку Сеню… Видит ли он своим глазом нечто подобное?

Кудрявый паренек отстраненно шагает позади отца и массирует пальцем висок. Что бы ему не виделось — до Сфинксов, походу, дела никакого нет.

Интересно… А спутника-Минотавра в округе давно не видать. Он как будто испарился, пугливо поджимая хвост, как только мы прошли мимо Сфинксов, при свете дня еще застывших и привычно-недвижимых статуй.

Минотавр, Сфинксы… Что дальше? Мантикоры?..

Или во что еще может превратиться этот едва различимый в факельном свете крымский скорпион светло-жёлтого окраса с бурыми клешнями, вылезший из своего убежища в трещинах камня старых строений?

Ох ты ж! На секунду и взаправду почудилось, что у мелкого скорпиона голова обзавелась рыжей гривой, человеческими очертаниями и ртом в три ряда зубов. Клешни вытянулись, обросли шерстью. И шесть голубых глаз сверкнули в ночи…

Вдох…

— Нэл, ты дрожишь, и рука холодная… Ты точно в по… по… по…

Выдох. Мурашки я чую и сам.

— В порядке, Крис. Почудилось просто кое-что…

— Страшное?

— Не совсем… Скорее, странное. Не бери в голову. Смотри, башни дворца!

— Такие… мощные.

— Ага.

Вот он: в сумраке столетий забвения и огнях факелов настоящего Ханский Бахчисарайский дворец величественно возвышается над нами. Какие ты тайны хранишь? Сколько повидал за минувшие годы? Заброшенный полностью минимум на полвека, израненный временем. Но гордые стены и полуразрушенные своды по-прежнему дышат историей. Дышат… Как сфинксы. Зрение со мной играет злую шутку в жаркий летний вечер, или…

Окутанный душной пеленой крымской бытности воздух — густой от запаха полыни и раскаленной земли. В слабом лунном свете виды дворца кажутся призрачными.

Как… Мираж. Застывший во времени и источающий энергетику традиций и древности.

Для нас, юной пары молодоженов, покинутый всеми дворец прибрали и подготовили.

Мечеть украсили объёмными тканями самых разных цветов и уставили благовониями. Однако даже несмотря на общее праздничное настроение, дворец не может скрыть от меня свою многовековую печаль. Скрип заржавевших петель на входе, шелест ветра в проемах стен. Атмосфера таинственности и меланхолии.

Таинственность — я приветствую.

Меланхолию — отвергаю.

Тоскливые крики сов, вместе с шумом толпы, резонируют по прямым пустым коридорам.

— Ой! Что это⁈

— Одна из хищных ночных птиц пролетела. Не бойся.

— Так мы же внутри мечети!

— Мы ей не указчики, где вить гнездо и поселяться.

Черная жрица сегодняшней церемонии похлопала нас с Кристиной по плечам.

— Дворец Бахчисарая стал свидетелем бесчисленных судеб. В его стенах жили и любили, правили и воевали. Теперь, в эту тихую летнюю ночь, он наблюдает за новой главой в своей долгой истории — рождением новой семьи.

— Милоу, душечка, может хватит помпезности?

— Посейдон, это же таинства!

— Но как-то уже перебор. Дети устали, церемония подзатянулась.

— Эх, не понять вам, мужикам.

— Все в порядке, Отец, это ж забавно. Смотри, как Крис улыбается.

— Да, Глава, мне очень нравится. Деткам тоже, смотрите!

Самые юные участники дневного шествия игриво бегают, изучают окружение. Усталость — точно не про этих молодых «батареек».

— Хорошо, хорошо. Просто брюзажение старца, не обращайте внимания.

— Вот-вот, Посейдон! Помолчи!

— Молчу, молчу, душечка…

— Да и знаю, куда так торопишься, седовласый. Охота уже накинуться на жратву, да приложиться к бутылке.

— Раскусила! Тут половина собравшихся только о том и мечтают…

— Все, завязывай ворчать, старикан! Осталось немного.

Отец показушно закрыл рот руками, а затем развел ими в стороны. Госпожа Милоу взобралась на скамью. Тон возвышенный, восторженный и очень громкий.

— Молодожены, вступая в свой новый союз, становятся частью вечного гобелена дворца, вплетая свою нить в его сложный узор.