Сгусток Отроков

Кристина не ответила Амрит сразу. Снова посмотрела в сторону, а её руки замедлили движения, когда она застёгивала одежду; затем её движения стали как будто быстрее, словно она стремилась избежать какого-то определённого вопроса. Может, не готова его задать. Или даже, возможно, не готова на него ответить.

Амрит, заприметив такую реакцию, с лёгким прищуром снова подначивает её, как бы провоцируя.

— Не переживай, Нэльчик. Всё не так страшно. Мы вот одеваемся, а ты всё лежишь, смотришь на нас. Что ты, Нэл, не скажешь ничего? Что думаешь? Кто из нас симпатичнее, свободнее? Конечно, вне контекста, что Кристина твоя любимая. Где кто выигрывает? Честное жюри.

Снова момент неловкой паузы между нами. Кристина застёгивает свою одежду, слегка настороженно поглядывает на Амрит и меня. Всё ещё в тонусе, но без особого раздражения.

Мда, лучше заполнить тишину болтовней.

— Ну ты-то, конечно, лучше всех, чудесная Амрит, — с насмешкой, но уже более мягко сказала Кристина.

— Но я тоже не последняя в очереди. Да, Нэл?

Она не отводила взгляда, словно проверяя мою реакцию, а мне не оставалось ничего другого, как усмехнуться. Наша игра в непринужденность с Кристиной стала частью этой ситуации, я не мог не отметить, как она пытается оставаться на высоте, даже когда сама не вполне уверена в происходящем.

— Ну конечно ты…

В этот момент мы услышали озорной голос Майи на чуть повышенных тонах. Они с Дагом явно говорили о чём-то веселом. Ну, Майя говорила, а Даг поддакивал и учился новым словам. Судя по тому, как это звучало из-за шатра — они оба были куда более расслаблены, чем мы. Разговор не такой натянутый, как у нас.

Майя и так находила все эти дни уют в компании Дага. И он ей явно нравился. Наверное, первый парень, на которого она смотрела в кои-то веки по женски, за все то время, что я ее знал. Ну, за исключением, может, меня, но она ж мне как сестра, потому между нами никогда даже и речи о романсах не велось. В детстве если только, в шутку, в игре… Детство — не так уж давно это было. А теперь… Для неё эта ночь, похоже, оказалась чем-то вроде катарсиса в созревании, прощания с тяжким прошлым. С легкой неприкрытой ревностью на меня в сторону Крис, с детством в роли мальчика Фрэнка…

— Ух ты, у Майи с Дагом, вроде, и правда всё в порядке!

Сказал я как-то это невольно, не скрывая лёгкой улыбки, и в этот момент мы все трое не удержались от смеха.

Смех не был громким, скорее лёгким, едва слышным, словно мы все немного теряли берега, не зная точно, к чему всё это приведет, но в этом смехе проявилось что-то освобождающее. Мы все немного расслабились, но в воздухе продолжала висеть какая-то тяжесть, которая не отпускала нас. Как бы мы не пытались забыть, что случилось, всё до сих пор оставалось слишком близко к сердцу, и мысль об этом не покидала никого.

И это я чувствую тоже — без всяких тату.

Кристина, наконец, закончила одеваться, её взгляд снова стал серьёзным, как и более строгой её осанка. Она сделала шаг назад, немного отстраняясь от нас, как будто пыталась найти в себе пространство, чтобы оправиться от всего произошедшего.

— Ну что, ребята, если что, потом поговорим. Я… думаю, мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя.

Её голос звучал как-то обособленно, как если бы она на самом деле пыталась избежать самою себя, осознать происходящее или хотя бы отложить эту мысль на потом. Не могла понять, что с ней происходит, но понимала, что это нечто новое, это нечто совсем чуждое её привычной жизни. И моей.

Мы все остались в шатре, а в воздухе действительно висело лёгкое напряжение. Каждый оказался в своём пространстве, хоть и недалеко друг от друга, словно мир вокруг стал слишком многослойным, чтобы осознать его сразу. И это странное сочетание освобождения и неопределённости продолжало пульсировать, не унималось. Не оставляло ощущение, что всё-таки каждый из нас каким-то образом оказался на пути к чему-то новому, но это «нечто» пока не оформилось. И все мы знали, что возвратиться назад уже невозможно.

Минуло всего пара часов. Сейчас — мы на виду у кучи народа, каждый в своих «командах». Все более-менее в прошлом, но предстает в глазах, словно голограмма посредине поляны, проносится в образах.

Фатих с пацанами — тоже не задержались в шатре, уже на месте. Еще не хватает нескольких групп, которых я видел ночью… Ну и, естественно, тех трех с шрамоликом во главе. Эти уж точно вряд ли прийдут, а остальных — все еще ждем.

— Нэл, подержи меня за руку. Пожалуйста.

— Ты и так уже в Дага вцепилась, зачем?

— Просто… Страшно как-то. Меня пугают все эти люди.

— Да их тут не больше, чем на Ритуале у…

— Просто подержи, тебе в падлу что ли, а?

Уголок ее губ дергался тиком. Ладонь растопыренная, ожидает моей руки.

— Нет, конечно, держи.

Холодная. Очень холодная.

— Тебя знобит?

— А? Не, все хорошо, просто трясет чутка. И ты горячий. Не пойми меня неправильно. Теплый очень.

Дрожит сильно. Переживает. Даг — также. Они очень в этом похожи.