Сфинксы XX века

В 31 год молодой хирург был приглашен на работу в Чикагский университет.

В 32 года он совершил чудо.

Это было в 1905 году.

В операционной стояли два стола. На одном, укрытая стерильными салфетками, лежала собака. Наркотизатор следил за пульсом и дыханием. На втором, тоже в стерильных салфетках, лежала нога. Лежала собачья нога. Ее только что ампутировали. Каррель рассматривал разрезанные ткани, искал артерии, вены, Впереди главное — конечность должна быть пришита на свое старое место. Впереди успех! Вот уже соединены кости, мышцы. Сшиты сосуды, нервы (слой в слой, стенка в стенку!). Зашита кожа.

Прошел день, неделя, месяц, год.

Сомнений не было. Мастерство победило!

Да здравствует хирургия!

Алексис Каррель — первый в истории медицины хирург — приживил полностью отделенную от туловища конечность. Нога прижила навсегда. Собака пользовалась ею почти так же непринужденно, как и до операции. В этом же году Каррель повторил чудо с почкой. Удаленный орган приживлен вновь той же собаке. Приживлен навсегда. Эти операции принесли Каррелю еще большую известность.

В 33 года его приглашают в Рокфеллеровский институт в Нью-Йорке. Там он работает с 1906 года.

Алексис Каррель видел, что он пошел по пути индусских жрецов. Собаке — отрезанную ногу. И не какой-нибудь другой собаки, а именно этой, именно ту же ногу, которую отрезали. Он еще не пошел путем Бранки. Впереди еще годы работы. План работы ясен. Цель ясна. Задачи поставлены.

Алексис Каррель выступает с сообщениями, дает интервью журналистам. Ученый считает: эти попытки только начало пути, только апробация хирургической техники. Ученый заявляет: в ближайшее время будут пересажены чужие органы. Ученый уверен, что в методах сомневаться не приходится — они совершенны. Главная экспериментальная модель — пересадка почки.

Первый «почечный» эксперимент, который Каррель опубликовал совместно с Гутри, был посвящен пересадке этого органа собаки с его обычного места на шею. Почка прижила и хорошо функционировала. Через год они опубликовали результаты эксперимента, которому суждено было повториться тысячи раз в руках сотен и сотен хирургов. Эта экспериментальная модель для изучения проблем пересадки органов широко используется и в наши дни. Их новая статья называлась «Успешная трансплантация обеих почек от одной собаки другой с удалением у последней обеих нормальных почек».

Обратите внимание на то, как верит Каррель в успех. Он называет трансплантацию «успешной». В статье он пишет о том, что на восьмой день собака бегала и прыгала, но он не говорит читателям, что на девятый день у собаки началась рвота, что ее пришлось повторно оперировать, что почки перестали работать и собака погибла. Он считает, что об этом можно не говорить. Раз одна прожила восемь дней, другая проживет восемь лет.

Алексис Каррель продолжает работать. Ученый ищет, и, стало быть, он должен пройти через годы испытания мужества. Эти годы начались. Все успехи, когда он приживлял ампутированные органы, позади. Как только он пытается приживить чужой, хотя и совсем такой же, орган, но взятый от другой собаки, — успеха нет.

Тот же сосудистый шов, та же блестящая хирургическая техника. Тот же успех… но лишь в первые дни после операции.

Проходит 10–20 дней… Чужой орган отторгается. Так проходит один опыт, другой, третий…

То разошелся шов. То закупорился сосуд. То развилась у собаки сердечная недостаточность.

Но разве могут единичные неудачи поколебать привычную веру во всемогущество хирургии, во всемогущество хирургической техники?

Опыты продолжались. Их уже десятки, сотни…

Опыты стали делать не только на собаках, но и на кошках. Был разработан новый прием пересадки сразу двух почек «в целом», в виде единого комплекса вместе с отрезками аорты и полой вены выше и ниже почек. Некоторые кошки доживали до 16-го дня. Но не дольше.

Шли годы. И ни одного случая полной удачи. Ни одного!

Мужество веры в свои убеждения казалось неисчерпаемым. Оперативная техника для каждого случая совершенствовалась и разрабатывалась артистически. Ни одного лишнего движения. Ни одного неоправданного повреждения пересаживаемого органа. Ни одной лишней секунды. И как часто бывает, даже в науке, причины ищут в знакомом, в уже известном. А это было время победного шествия микробов по всем теориям и причинам болезней. В хирургии всякое нагноение приписывают микробам. Всякое отторжение сопровождается неблагополучием в самом месте операции. Экспериментаторы грешат на микробов. Усовершенствуются методы борьбы с микробами.

Ни одного успеха!

Орган пересаживался мгновенно после его изъятия от донора.

Отторжение.

Орган сохранялся в питательных растворах, прежде чем его пересадить.

Отторжение.

Специальная обработка противомикробными растворами — антисептиками.

Отторжение.

Никакие ухищрения не давали положительных результатов — ткани и органы, взятые от другого организма, отказывались приживать.

Вот он, путь Бранки!

Каррель разрабатывает метод сохранения органов в питательных средах. Каррель открывает способ культивирования тканей в пробирках.