Сфинкс. Тайна девяти

Крупный торговый город Бомбей, наделенный естественным и хорошо защищенным портом, в глазах Брюса был в первую очередь адским муравейником. Люди выходили отовсюду, в любое время суток, как если бы существовал неисправный клапан, постоянно выпускающий людей на улицу. Они все куда-то перемещались, забивали автобусы до отказа так, что те уже не могли двинуться с места, переходили дорогу, отнюдь не обращая внимания на беспомощных полицейских в тюрбане и желто-синей униформе. Мотоциклы, велосипеды, машины, пешеходы и животные смешивались в этом цирке, где постоянно происходили опустошительные катастрофы. Мертвые быстро сменялись живыми, и движение становилось всё интенсивнее.

Очень богатые, очень бедные, десять процентов населения, спящие на улицах, орды попрошаек, которым не исполнилось и десяти лет, больные, умирающие прямо на тротуарах, трущобы, современные здания, небоскребы в американском стиле и Болливуд, эта фабрика фильмов, столь популярных среди массового зрителя.

Лучшим в этом городе было то, что Бомбей завоевал желанный титул столицы смеха, и всё благодаря местным клубам, которые занимались этим видом деятельности. Но смеяться постоянно неприкасаемым[103] не приходилось, и жертвы терактов исламистов, разрушивших в ноябре 2008 года дворцы, больницы, комиссариаты и центральный вокзал, погибли явно не от смеха.[104]

В Бомбее, как и на большей части территории индийского субконтинента, единовластно царило насилие. И религиозный ад никак не способствовал улучшению ситуации: индуисты, мусульмане, христиане, сикхи,[105] буддисты, парсы[106]… Все друг друга ненавидели, никто никого не уважал. Но государство оставалось светским, в стороне от конфликтов и межобщинных споров, пока они не становились слишком уж очевидными.

Брюсу повезло: настоящее такси, с шинами, рулем и водителем. И шофер рассудительно набавил цену. Естественно, он попробовал продать своему клиенту часть своих активов, начиная от религиозного образка и заканчивая своей еще девственной двенадцатилетней дочкой. Отказался шотландец и осмотреть квартал дхоби,[107] где множество рабов беспрерывно мыли грязное белье, напевая себе под нос самые унылые мелодии.

Выбравшись невредимой из пробок, машина вскарабкалась вверх по дороге до роскошного квартала Малабар Хилл, который сильно изменился после завершения британской оккупации. Массивные колониальные здания промышленников сменились небоскребами с шикарными апартаментами, которые занимали нувориши, гордые тем, что у них из окон открывается вид на Марин Драйв,[108] который ночью превращается в «Ожерелье королевы», освещаемое тысячей огней.

Империи удалось сберечь особняк для именитых гостей, останавливающихся в Бомбее, и это здание напоминало многоэтажный торт, украшенный башенками и балконами. Что-то вроде Диснейленда для VIP-персон, с бесконечными холлами, обеденными залами, где можно было легко потеряться, комнатами, которые подошли бы для занятий бегом, и ванными комнатами, оценить достоинства которых могли бы даже слоны.

Брюс немного выделялся в общем интерьере, особенно со своей рубашкой в клетку, джинсами и рюкзаком. Но метрдотель, сикх с тюрбаном на голове, не проявил ни малейшего удивления, когда шотландец добрался до крыльца здания.

– Что угодно сагибу?[109]

– Повидаться со своим другом Марком, хозяином.

– Прошу вас, подождите пару минут. Я сообщу господину Водуа.

– Шевелись поскорее, я умираю с голоду.

Ввиду огромных расстояний в особняке, которые предстоит преодолеть метрдотелю, Брюс подумал о том, что мог бы использовать часы, чтобы предупредить Марка о своем приезде со всего лишь трехчасовым опозданием.

Но его терпение, которого хоть было и немного, вскоре окупилось.

В разноцветном сари появилась Апсара. Брюс уже и не думал ворчать. Она была непростительно прекрасна.

59

– Малышка, да ты прелестна! Местный колорит очень тебе к лицу. Ладно, комплименты потом. Он здесь?

– Я вас проведу.

Коридоры были такими огромными, что там впору было прокладывать трамвайные пути. Коридор, по которому они шли, вел в обеденный зал Ганеши, бога-слона, символизирующего благополучие и ставшего идолом геев. Около пятидесяти статуй представляли его в разных положениях: он стоял, ходил, сидел с поднятым кверху хоботом. Ежегодно в Бомбее праздновали праздник Ганеши, бросая в море миллионы глиняных статуэток. Побочный эффект: загрязнение. Одному промышленнику пришла в голову идея по поводу того, как этого можно избежать: наполнять статуэтки экологическим продуктом, мясо-костной мукой,[110] запрещенной в щепетильных странах, но снова разрешенной в Европе.

Марк положил на мраморный стол документы, которые изучал.

– Нормально доехал?

– Что будем есть?

– Креветки из Бэк Бэй,[111] дезинфицированные норвежские омары, крабы с карри. И сносное бордо.

– А ничего посущественнее нет?

– Я закажу тебе еще курицу с пятью специями.