Сфера влияния

Егор поинтересовался у тактика, сколько времени продолжалась дуэль, и, проделав в уме несложные расчёты, тяжело опустился на какую-то балку, торчащую из ближайшей груды обломков. Если фон Ливен прав в своих рассуждениях, то лишние две минуты ничего не меняли, но если в расчеты барона закралась ошибка… На какое-то время Егор позволил себе отключиться от внешнего мира. В мозгу начали мелькать картинки эпизодов из прожитых лет жизни. Вроде бы, говорят, вся жизнь проносится перед глазами перед смертью, а тут вроде было ещё несколько рановато, но почему-то вспоминалось… И хорошее, и плохое… И победы, и поражения… Неужели всё это было зря? Нет, конечно, он не сдался. Несмотря ни на что, он собирался бороться до конца, хотя вполне отдавал себе отчет, что шансов выйти из этой переделки живым у него практически нет. Но всё равно, когда через заданные две минуты тактик подаст сигнал, Егор встанет и начнёт обратный маршрут из Мертвого Облака…

Сигнал раздался через одну минуту сорок семь секунд. Подошедший к Барьеру спасательный модуль, обнаруженный перед дуэлью, докладывал о прибытии в заданную точку, и готовности к выполнению команд.

Обратного пути Егор не помнил. Возложив на тактика задачу прокладки маршрута домой, он пристегнулся к скобам спасательного модуля, и позволил сознанию отключиться. Из дальнейших событий ему только смутно вспоминалось, как его отстегивали от модуля, как затаскивали на борт мусорщика, как захлопнулась над ним крышка медицинского реанимационного бокса.

О том, что его соперник не вернулся из Облака, всего чуть-чуть не дотянув до корабля, и что его тело (точнее, аккуратно обрезанную верхнюю половину тела) нашли по пеленгу внезапно заработавшего радиомаяка через сутки, Белецкий узнал уже после выписки из лазарета, когда предстал перед судом Военного Трибунала по обвинению в убийстве фон Ливена. Накопитель видеофиксатора, обнаруженного на теле покойного, был повреждён, и из него смогли вытянуть только запись пары эпизодов, в которых Егор нападал на погибшего, а тот защищался. При таких обвинениях Егору светила пожизненная каторга, и он решился рассказать о дуэли, согласившись подтвердить свои показания на детекторе лжи. В результате обвинение было пересмотрено, и каторга была заменена штрафбатом.

Сейчас бывший лейтенант ВКС пребывал в подавленном настроении: Попасть в штрафбат в самом начале военной карьеры…

О единственном в Вооруженных Силах Империи штрафбате ходили страшные слухи. Среди угодивших туда выживших практически не было. Но даже те, кто умудрился выжить в этом аду, после отбытия наказания задвигались начальством куда-нибудь подальше, и о карьерном росте могли забыть…

Ещё более усугубил отчаяние молодого человека состоявшийся недавно разговор с той, честь которой он защищал на дуэли. На свидании после приговора она, бледная от ярости, поведала ему, что специально толкнула влюбленного в неё юношу на дуэль. Она рассчитывала, что победит фон Ливен, и, так как дуэль получит огласку, барон будет вынужден жениться на ней. План настолько же коварный, насколько и наивный. Очевидно, девушка перечиталась дамских романов, чтобы надеяться на такие действия со стороны молодого повесы. Тем не менее Егор, сам того не ведая, разрушил её планы, и на свидании она не жалела в адрес своего неудачливого воздыхателя уничижительных эпитетов…

…Дверь камеры распахнулась, и старший прибывшего за арестантом конвоя скомандовал: "Белецкий, с вещами на выход!", Егор встал, и безвольно поплелся навстречу судьбе. Для его сопровождения выделили аж четырех конвоиров. Двое шагали спереди, и двое сзади. Причем экипирован конвой был в бронескафы средней защиты, а вооружён универсальными полицейскими штурмовыми винтовками для внутрикорабельного боя. "Надо же, какой я, оказывается, опасный преступник!" — с горькой иронией подумал без пяти минут штрафник. "Можно, подумать, одного конвоира с парализатором и шпагой, как обычно, мне мало". Егора провели к двери лифта по коридору вдоль длинного ряда камер, таких же, как и та, где он находился, пока шло следствие. Большинство камер пустовало. Дисциплина в гарнизоне была на высоте, и на гауптвахту здесь попадали не часто. Когда Егор проходил по этому коридору, у него всегда возникал вопрос, для чего нужно столько полезного объема станции выделять под тюрьму, в которой можно содержать такое нереальное количество заключенных? Но задать этот вопрос было некому, да, скорее всего, никто бы на него и не ответил.