Сфера влияния

— А теперь о главном: Все вы знаете, что нам в сопровождение дали эсминец, и по этому поводу немного расслабились. Так вот, поверьте стариковскому чутью: нам предстоит серьёзная заварушка. И никакой эсминец нас от неё не убережёт. Я тут заглянул одним глазком в судовые документы… Мы везём то, чего ни при каких условиях везти не должны…

Что — не спрашивайте. Но не должны — это точно… В общем, сегодня, пока мы ещё не вышли из сферы действия планетарной ПКО — отдыхайте. А с завтрашнего дня начинаются боевые дежурства. Первой заступает моя группа, через двенадцать часов её сменяет ваша, господин барон. Выходные отменяются. Боевая подготовка — три часа из времени вахты. Дополнительные тренировки прекращаются. Бережём силы для боя. У меня всё. Да, кому интересно — пляж сейчас в зоне отдыха на противоположном конце корабля, — с этими словами Шелехов обернулся, и побрёл по протоптанной в снегу тропинке к скрытому за заснеженными пластиковыми деревьями выходу.

После короткого совещания штрафники разделились: Белецкий с Карлашем решили сгонять на пляж, а остальные — провести остаток последнего выходного в личных каютах. Скорее всего, выбор остальных был более правильным: толком расслабиться у Егора и Сашки не получилось. Остаток дня они провели в споре на тему: действительно ли Шелехов считал, что встреча с врагом в этом рейсе неизбежна, или просто решил припугнуть подчинённых, чтобы они не очень расслаблялись. Егору более правдоподобной казалась первая версия, Сашке — вторая. В конце концов, решив, что «время нас рассудит», приятели разошлись по каютам, так как приближалось время отбоя.

Поначалу казалось, что время рассудило спор в пользу Карлаша. Транспортник медленно, но уверенно разгонялся, точно так же медленно, но уверенно сменялись вахты, эсминец конвоя болтался где-то рядом, и НИ-ЧЕ-ГО не происходило. Сначала настроение штрафников полностью соответствовало выражению «ожидание смерти хуже самой смерти».

Но, похоже, у северного пушного зверька были неотложные дела где-то в другом месте, и нанести визит на «Змееёж» он не торопился. Людей потихоньку начало «отпускать». И вскоре служба превратилась в обычную нудную, но, к сожалению, неизбежную работу. Зато безопасную. Так что вполне можно было бы расслабиться, если бы не усилия Шелехова и фон Стиглица, поддерживавших дисциплину и боеготовность на должном уровне.

Через три недели корабль наконец-то прекратил разгон, и Шелехов провёл тренировки по перемещению звеньев из одного сегмента транспортника в другой через открытый космос. Тренировки были восприняты бойцами с энтузиазмом: хоть какое-то развлечение. Тем более, что маневрировать между лихтерами было куда как интереснее, чем тупо скользить вдоль незагруженного несущего корпуса «Змееежа», как это было раньше. Однако энтузиазм штрафников несколько поугас, когда, начиная со второй тренировки командир ввёл в качестве обязательного элемента программы обстрел из своих же рейлганов, входящих в комплекс ближней ПКО корабля. Стрельба, конечно, велась на самой малой мощности, и никакого более серьёзного вреда, чем синяки, нанести не могла, но и в синяках тоже приятного было мало. Стандартная сентенция прапорщика «Тяжело в учении — легко в бою!» утешала слабо.

А на исходе пятой недели полёта конвойный эсминец отвалил в сторону. Как пояснил контрабордажникам капитан корабля, где-то терпела бедствие яхта с каким-то очень высокопоставленным имперским чином на борту. И эсминец, как самый близкий корабль, поспешил ей на помощь.

Таким образом, транспортник остался без прикрытия. Вероятность того, что мрачные предсказания Шелехова сбудутся, резко повышалась. Народ снова насторожился. Но прошёл день… Другой… Неделя… Ничего не происходило.

Прошло десять дней…

Белецкий в гордом одиночестве сидел в пилотском ложементе одного из дублирующих постов корабля. В этих стенах проходила каждая его вахта, за исключением последних её трёх часов, отведённых под тренировки звена, ставшие для него в последнее время чуть ли не единственным светлым пятном в серой рутине службы. Ну, не считая продолжающихся индивидуальных тренировок с Вейтангуром, которого Егор теперь избегал брать в руки без перчаток скафа. Сначала светлым пятном казалось и это дежурство. Свободный полёт среди звёзд взамен суеты в тесных отсеков и переходах транспортника. Но постепенно однообразное висение среди звёзд стало такой же рутиной, как и остальная служба. Спасала только возможность переговариваться с товарищами по внутрикорабельной сети. Кира от общения уклонялась, а от общения с Вейтангуром, которого теперь приходилось брать с собой на каждую вахту, уклонялся сам Егор. Хотя, непохоже было, что меч от этого как-то расстраивался.

До начала тренировок звена оставался ещё час, когда Кира выдала информацию о пропаже сигнала с одного из периферийных зондов, входящих в объём системы ДРЛО корабля. Сама по себе пропажа сигнала ещё ничего не значила, но согласно инструкции одним из орудий ПКО корабля в сторону «потерявшегося» девайса была выпущена очередь снарядов-зондов.