Сфера влияния

Он чувствовал уверенность в том, что англичане повели бы себя на его месте благоразумнее. Комиссар, или суперинтендент, или еще кто-то, кто там у них бывает, — большая шишка в полиции, — выслушал бы Канизиуса с итонской учтивостью и пробормотал бы, что при данных обстоятельствах он не видит смысла действовать таким путем… да-да, конечно, он понимает, но ведь можно обратиться к частным детективам (самое гнусное из всех гнусных слов)…

Частный детектив, прекрасный, неиспорченный любимец детективных историй, не обошел бы стороной постель Анн-Мари, дал бы как следует по сверкающим зубам Канизиусу, обошел бы на пару секунд на олимпийской лыжне в Инсбруке Маршала, влюбил бы в себя прекрасную «девушку из свиты» и в результате на последней странице получил бы еще десять тысяч фунтов награды от благодарных миллионеров.

«Но в этой ситуации оказался я, — с горечью подумал Ван дер Вальк, — я совершил все ошибки, которые здесь только можно было совершить. Я не профессионал, я недостаточно изобретателен и хитер, я слишком немец, я дилетант, и теперь, без всякой надежды на результат, я еду через всю Францию на взятом напрокат «рено», когда, совершенно очевидно, я вполне мог бы гореть на шоссе в «астон-мартине» Джеймса Бонда. Что мне нужно, так это мир вроде Индии Киплинга, где туземцы есть туземцы, младшие офицеры точны и самоотверженны и весь мир управляется Виндзорской Вдовой».

Немецкий полицейский был по-настоящему хорош только для одного — для правильного заполнения анкеты.

Бензобак его автомобиля почти опустел, когда он увидел один из больших указателей, гласивший: «Всего 2 км». В этот момент ничего важнее не существовало. Вся поэзия и весь здравый смысл были всего-навсего слова. Два километра. Всеобщее знание, всеобщая безопасность, всеобщее разрушение. Всего два километра пути.

Он почувствовал, что очень устал.

Ответственный полицейский — профессиональный полицейский — сделал бы по дороге несколько остановок, чтобы как следует перекусить и выспаться. Настоящий полицейский никогда бы не отправился на такую нелепую охоту, как эта. Он позвонил бы Канизиусу. Он позвонил бы в жандармское управление Басс-Пирене и сказал бы им, что необходимо остановить серый «опель-рекорд» с запакованными в чехол лыжами на багажнике. Кроме того, от Страсбурга до Биаррица около тысячи километров дороги. Двенадцать часов езды; если ты молод и неутомим, если ты прекрасный водитель и у тебя первоклассный автомобиль и перед этим переездом ты как следует выспался, выехал на рассвете, едешь по хорошей погоде и ровной дороге, ты можешь преодолеть это расстояние за день с парой остановок для того, чтобы основательно подкрепиться. Тебе надо быть в отличной форме. Или ты должен быть знаменитым любителем на «астон-мартине», или, опять же, профессионалом, закаленным на международных ралли.

Ван дер Вальк впутался в это, потому что еще одному профессионалу делать здесь было нечего. У него не было фактов, доказывавших, что у Анн-Мари есть ружье, у него не было фактов, доказывавших, что она едет именно в Биарриц. Никто в мире не поверил бы ему, если бы он орал на каждом углу о том, что он знает, нет, не просто знает, а абсолютно уверен в том, что она направляется туда в поисках финансового воротилы в дорогом пальто с меховым воротником, с шелковым шарфом на шее, в мягкой серой фетровой шляпе — а как еще одевался бы тип, подобный Канизиусу, в таком месте, как Биарриц? — с твердым намерением всадить в него пулю: это было отвратительно. Такие вещи не должны случаться, тем более в Биаррице, приятнейшем городке, некогда любимом его величеством, королем Англии и императором Индии, а теперь признанном одним из лучших местечек в мире высшим классом Франции.

Фактом было то, что в этой ситуации ясно просматривалась большая разница между любителями и профессионалами. Маршал — старый Маршал — был оставшимся в живых представителем бандитизма девятнадцатого столетия. Некогда настоящий искатель приключений. В наши дни — ископаемый целакант. Все знают, что он вымер и его повторное открытие спровоцирует невообразимый гвалт и суету в научных кругах.

Канизиус был современным профессиональным финансистом, в правящих и влиятельных кругах он чувствовал себя как дома. Старый джентльмен, сверкавший своим махровым анахронизмом, костью в горле стоял у него на протяжении нескольких лет. Но его дряхлость и старательная работа по созданию имиджа маразматика позволили Канизиусу оставить месье Сильвестра Маршала за бортом. А что же Жан-Клод? Канизиус с превеликим удовольствием сбросил бы его с лодки где-нибудь в центре Атлантического океана, но он такими вещами не занимался.