Сфера Дайсона

Мысль Сергея имела под собой вполне конкретную почву. Командир механизированного взвода — лейтенант Элен Райт, по мнению Патрушева была еще та стервоза — орать на подчиненных она не только любила, но и умела, возводя свои окрики-распоряжения в ранг некоего искусства изощренных оскорблений.

«С мужиками ей не везло в прошлой жизни…» — так мрачно подытожил анамнез лейтенанта капрал Джон Фримен. Сергей полагал, что Джон недалек от истины. «В прошлой жизни» означало «до войны», на гражданке, и если разбираться беспристрастно, то не везло им всем, одним больше, другим меньше, — иначе не оказались бы тут, в гробах-холодильниках, замороженные во славу дядюшки Хаммера[8] и каких-то там колониальных интересов…

На самом деле интерес у всех был один — свалить куда-нибудь подальше от совершенно беспросветной жизни на перенаселенной и изгаженной Земле, где не просто яблоку негде было упасть… ситуация к началу войны там была гораздо хуже, чем рисовала официальная статистика.

Эти обрывочные мысли-воспоминания скользили по периферии сознания Сергея, пока он, постанывая от болезненных усилий, выбирался из криогенной камеры.

В отсеке горел тусклый аварийный свет. Все признаки нештатной ситуации были, как говорится, налицо: большинство терминалов цвело погребальным узором красных и желтых огней, система регенерации воздуха не работала, колпаки половины камер низкотемпературного сна так и не открылись, и под ними клубился молочный мрак, омывая навек уснувшие тела.

Лейтенант Райт стояла, согнувшись пополам, и ее била тяжкая конвульсивная судорога. Темная пасть утилизатора отходов разверзлась под ней, принимая судорожные стоны некорректно пробужденного человека.

«Подбили?» — метнулась в голове Сергея первая паническая мысль, но, упершись ладонью в переборку, он не ощутил никаких вибраций, да и гравитация не скакала как заблагорассудится — значит, «Нибелунг» не падал и не маневрировал.

Ангар базового корабля тоже исключался — солдатам бы не дали в таком случае замерзнуть в неисправных крионических ваннах.

«Значит, уже долбанулись куда-то…» — с обреченной злобой подумал Сергей, стараясь не смотреть на Элен Райт. Ему и так-то было хреново, а еще слушать чьи-то стоны и вовсе не хотелось.

Нет, от судьбы, как и от лейтенанта, видно не уйдешь…

— Рядовой… — прохрипела она, с трудом поворачивая трясущуюся голову.

Сергей остановился. Он хотел незамеченным проскользнуть мимо и мог сделать вид, что просто не слышит этого хрипа, но жалкий, трясущийся облик женщины внезапно пробудил в нем остатки сострадания, усилив и без того дурное впечатление от происходящего.

— Да, лейтенант? — он сделал даже больше, чем намеревался, не только остановившись, но и беря ее за локоть, чтобы поддержать.

Ноги Элен Райт явно отказывались служить ей.

Она пыталась произнести что-то еще, но только кривила губы в бессильных потугах на речь.

Сергей не стал выяснять, чего она хочет. Он и так знал, что следует делать. Поборов собственную дурноту, он помог лейтенанту сесть, затем вспорол символический шов на рукаве ее униформы и достал вшитые туда иньекторы.

От укола в шею ее голова дернулась, потом вдруг начала бессильно запрокидываться набок.

Сергей несколько секунд прижимал к полу внезапно напрягшееся, забившееся в конвульсиях тело Элен, затем, когда судорога прошла, а напряжение ее мышц ослабло, он с трудом отвалился в сторону и сел рядом, прямо на пол, в проходе между камерами низкотемпературного сна.

Состояние было еще то — хоть ложись и помирай.

Он прикрыл глаза и перед смеженными веками тут же поплыли оранжево-черные круги.

Рядом зашевелилась лейтенант Райт. Доза стимулятора сделала свое черное дело — Элен снова была в строю, но за все неизбежно придется платить, и расплата настанет не позднее чем через два часа.

Сергею было так тошно, что в эту минуту он начисто забыл о накрепко вколоченной в его сознание субординации.

— Во что мы вляпались, лейтенант? — не открывая глаз, спросил он. — Почему все так хреново?

Она не ответила, и Сергей вдруг с удивлением ощутил, как ее дрожащая ладонь накрыла его руку.

— Открой глаза.

— Зачем?

— Я приказываю, рядовой!..

Ну вот… Стоило ей посочувствовать и помочь… Одно слово — стерва.

Сергей с трудом вынырнул из оранжево-черного, полубессознательного мрака. Перед глазами все двоилось, смутные очертания криогенных гробов казались смазанными и ненатуральными.

— Посмотри на табло бортового хронометра и доложи, что ты там видишь! — приказала Элен.

Сергей повиновался.

Крупные зеленые цифры поначалу просто плыли перед глазами, никак не желая принимать конкретные, узнаваемые очертания.

Наконец он смог прочесть время, дату и год.

— Седьмое января 2706 года, 15 часов 42 минуты… — выдавил он и осекся, когда смысл сказанного проник в его собственное сознание.

Матерь божья… Они уснули почти сто лет назад!..

В голове внезапно все встало на свои места — и погасшие криогенные камеры с мертвыми телами внутри, и эта запредельная слабость, вкупе с дурнотой, и тревожные огни на терминалах, повествующие о плачевном состоянии бортовых энергетических систем.