Сфера

Свет в лаборатории горел только над полкой, уставленной аккуратно запечатанными колбами с экземплярами спрута, креветок, гигантских яиц и медуз. Норман машинально потрогал колбы, затем повернулся к мониторам и принялся нажимать кнопки, пока на экране не появилась Бет, работающая за главным пультом цилиндра D. Сбоку он видел Гарри, по-прежнему лежащего без сознания.

— Норман, ты меня слышишь?

Он громко отозвался:

— Да, Бет. Я тебя слышу.

— Норман, ты ведешь себя неразумно. Ты угрожаешь провалом всей экспедиции.

Неужели правда? — удивился он. Он никак не думал, что угрожает экспедиции. Он чувствовал, что это не так. Но как часто в жизни ему приходилось противостоять пациентам, отказывавшимся признать очевидное! Совсем простой пример — профессор из его же университета, панически боявшийся лифтов, но уверявший всех, что ходит по лестницам, потому что это полезно. Ему приходилось взбираться по лестницам в пятнадцатиэтажных зданиях; часто он не попадал в нужные места на слишком высоких этажах; всю свою жизнь он подчинил диктату проблемы, существование которой он напрочь отрицал. И проблема оставалась скрытой от него, пока его не хватил инфаркт. Или женщина, которая годами самоотверженно ухаживала за больной дочерью; давая дочери пузырек со снотворным, она говорила, что девочке надо отдохнуть; дочь покончила самоубийством. Или моряк-новобранец, который в самый шторм бодренько проводил семью на морскую экскурсию в Каталину, спровадив почти всех на тот свет.

Десятки примеров приходили ему в голову. Известный психологический трюизм — человек слеп, когда дело касается себя самого. Уж не воображал ли он, что сам свободен от подобной слепоты? Не произошел ли три года назад скандал, когда один профессор психологического факультета покончил с собой, сунув в рот пистолет во время праздничного уикэнда? Заголовки тогда были примерно следующего содержания: «Профессор психологии покончил с собой. Коллеги выражают удивление, говоря, что покойник был всегда счастлив». Декан факультета допытывался у Нормана о причинах инцидента, но правда-то состояла в том, что занятие психологией накладывает жесткие ограничения. Даже при всем профессионализме и при всем желании нельзя узнать слишком много о ближайших друзьях, о коллегах, о мужьях и женах, о детях.

А неведение относительно самого себя бывает всего сильнее. Самосознание — самая трудная вещь. Немногие люди им обладают. Или даже никто.

— Норман, ты там?

— Да, Бет.

— Я думаю, что ты хороший человек, Норман.

Он не отвечал и только разглядывал ее на мониторе.

— Я думаю, ты человек честный, и ты веришь в необходимость говорить правду. Это трудный для тебя момент — посмотреть в глаза действительности. Я знаю, сейчас ты ищешь любой предлог, чтобы обвинить кого-нибудь другого. Но я думаю, что ты можешь это сделать. Гарри не мог бы, а вот ты — можешь. Я думаю, ты можешь принять любую, даже самую горькую правду, — пока ты находишься в сознании, экспедиция обречена.

Он чувствовал глубину ее убежденности, слышал внутреннюю силу в ее голосе. Пока Бет говорила, ощущение было такое, как будто ее мысли окутывали его, как одежды облепляют тело. Он все начинал видеть ее глазами. Она так спокойна — наверное, она права. В ее мыслях столько мощи… В ее словах столько силы…

— Бет, ты была в сфере?

— Нет, Норман. Видишь, вот ты и опять ищешь возможности увильнуть от главного. Я не была в сфере. А вот ты был.

Он честно не помнил, чтобы он ходил туда. Ни малейшего воспоминания об этом. А вот то, что Гарри был там, он помнил отчетливо. Но зачем бы понадобилось Норману забывать это, блокировать память?

— Ты психолог, Норман, — продолжала Бет. — Среди всех людей именно вам труднее всего признать, что у вас есть теневая сторона. Вы готовы об заклад биться, что ваше умственное здоровье в порядке. Разумеется, ты будешь отрицать.

Он так не думал. Но как разрешить эту загадку? Как определить, права она или нет? Его голова сейчас не так уж хорошо работала, болезненно ныло раненое колено. Хоть в этом сомнений не было — рана на ноге была настоящей.

Проверка реальности.

Вот как надо разрешить эту проблему. Проверить реальность. Какие могут быть достоверные данные, подтверждающие, что Норман был в сфере? Они записывали все, что происходило в модуле. Если Норман и ходил в сферу много часов назад, где-то должна быть пленка с записью, показывающая его одного в подготовительном отсеке, где он одевался и откуда он выскользнул наружу.

Следовало бы Бет продемонстрировать ему эту запись. Но где она?

На субмарине, конечно.

Давным-давно она переправлена на субмарину. Возможно, это сделал сам Норман, когда совершал свою вылазку.

Нет достоверных данных.

— Брось, Норман. Пожалуйста. Ради всего святого.

Может, она и права, подумал он. Она так уверена. Если он избегает правды, если он подвергает опасности экспедицию, тогда он должен уступить и устраниться. Позволит ли он ей сделать это? Он должен. Выбора нет.