Съевшие яблоко

— Это потому что маленький не может о себе позаботиться, — объяснила девушка. Растянулась лицом к игровому монитору, спущенному на пол, — взрослые всегда возятся с самыми маленькими. С ними много хлопот. Старших забывают, — она смотрела на экран с повторяющейся заставкой.

Утром Нина как всегда не могла подняться с кровати. Само напряжение для того, чтобы открыть глаза, спустить ноги на пол и поднять свое тело, казалось непосильным.

Эта хроническая усталость мучила, терзала ее, не давала сосредоточиться и сделать что-нибудь. Даже сегодня, когда к ней должен был прийти этот мальчик, и Нина собиралась смеяться, играть, есть пиццу из коробки. Даже сегодня невыносимо тяжело было подняться.

Но то было утром, теперь от усталости не осталось и следа. Сейчас ей было хо-ро-шо. Очень хорошо. Спокойно.

— Старшие — это те, которые могут все сами. Про них не думают. Взрослым все равно. — Объяснила она. Сказала то, во что верила, что видела.

Яну уже было не компьютера, он смотрел на Нину потерянно и безнадежно:

— Всегда? — со страхом уточнил он

— Да, — кивнула та, — всегда. — Перекатилась на бок и зажала худые шелушащиеся пальцы между колен, — а Лиза правда все тебе разрешала?

Мальчик, которого казалось ничто не занимало, кроме собственных безрадостных мыслей, друг оживился. Лицо его осветилось, он даже заулыбался:

— Ну-у, — протянул он, — на самом деле нет.

— А что она не разрешала? — рассмеялась Нина.

— Ну, — Ян вскинул глаза к потолку и принялся вспоминать, — не разрешала долго гулять, дружить с хулиганами. Курить. На базар не разрешала ходить.

— И ты слушался?

— Конечно, — охотно кивнул мальчик, — почти всегда слушался. Я никогда-никогда курить не пробовал. А мальчики в классе пробовали. По статистике большинство мальчиков пробуют первую сигарету до десяти лет, а девочки до тринадцати. А я вот никогда. — Он задумался, — только на базар ходил несколько раз, хотя она не разрешала.

— Зачем? — спросила Нина.

— Лизу искал, — просто ответил мальчик. — Лиза туда часто ходила. А мне не разрешала. И даже злилась. Только я все равно ходил, когда ее дома долго не было.

Нина не то задумалась, не то замечталась, глядя в потолок:

— Ты по ней скучаешь?

— Да, — не запнувшись сказал мальчик, — всегда скучаю. — Тут он снова взгрустнул, — она пьяная бывала часто. Но она все равно самая хорошая, я ее больше всех люблю, — и с непонятной укоризной добавил, — Лиза бы меня точно никогда не бросила.

— Никогда?

Тут мальчик вдруг обрел необычайную уверенность, будто говорил о неоспоримом факте:

— Никогда-никогда. Даже если я просто болел, она никогда никуда не уходила. Всегда дома оставалась. Один раз у меня ангина была и я в школу не пошел. А Лиза собиралась куда-то, но тоже не пошла. И ночью — она не знала, что я видела, а я все видел, — частил он, — она бутылку пива в раковину вылила!

При рассказе о сестре глаза его загорелись, щеки налились румянцем. И мальчик сам будто весь ожил.

— А что вы вместе делали?

— Гуляли, — его и спрашивать не надо было, он сам рвался рассказывать. — На пустырь ходили вместе и бегали. Мороженое покупали. Еще на речку летом ходили. — Звонко рассмеялся, — а Лиза плавать не умела и боялась. И мы у берега плескались, брызгались. И она меня с колена подбрасывала и я в воду головой нырял! А еще, — личико его счастливо разгорелось, — Лиза, когда я маленький был, учила дорогу переходить, конфорку зажигать и сковородку греть. В садик меня водила — я помню. А еще мы с дворовой собакой играли. Огро-омной. И кости ей носили. А еще…

— А в парк? — перебила девушка.

Тут он чуть стушевался:

— В парк — нет. Лиза не любила в Москву ездить, — он смутился, принялся ковырять пальцем протертый вылинявший ковер, — ну… электричку не любила, людей много. И потом, в парке деньги нужны. Там все дорого.

Казалось, мальчик отчаянно старался выгородить сестру перед Ниной.

Но та уже не слушала, а вдруг подскочила, встала на колени и уставилась на него горящими озаренными глазами:

— А хочешь мы с тобой еще пойдем? В парк. И еще в кино. Так, как будто с Лизой!

И так ей понравилась эта мысль, что Нина счастливо рассмеялась. Да — они снова пойдут в парк, в кино, в дельфинариум, будут веселиться, смеяться, болтать. И она будет как Лиза.

У Лизы ведь всегда была компания — маленький, милый, веселый мальчик. Который никому не может причинить вреда.

В кинотеатре стоял ровно такой гвалт, какой и должен быть в месте в котором одновременно собрали сотню детей от двух до четырех лет. Они орали визжали, ревели, смеялись, выворачивались из рук родителей. Трех парней в костюмах клоунов, работавших в вестибюле, можно было только пожалеть.

Мезенцев давно оглох и одурел от окружающего кавардака. Павлик вел себя не лучше других детей, верещал и крутился в руках матери, пока Альбина, неловко удерживая сумочку, пыталась одновременно раздеть его, раздеться сама и удержать малыша от того, чтобы он не кинулся в гущу детей.

Тот уже начал капризничать и покрикивать.

— Подержишь? — женщина поспешно сунула Мезенцеву свою куртку и детские вещи, — мы пойдем клоуна посмотрим.