Северус

— Удивительно, я не был в этом классе с тех самых пор, когда сам учился в Хогвартсе. Иногда приятно почувствовать себя снова учеником, — задумчиво произнес он.

— Вы злитесь на меня? — Ворон покосился на сидящего рядом с ним старика.

— За что? Я же сказал, что дети Хаоса могут влиять на окружающих и на развитие событий одним своим существованием. Ты же не виноват в том, что такой.

— Тогда зачем весь этот разговор?

— Не знаю, — Дамблдор смотрел прямо перед собой на доску. — Наверное, потребность старого человека выговориться перед тем, кто может тебя понять. И да, мне нужно было убедиться, что ты не несешь в себе угрозу, а для этого было необходимо какое-то время провести рядом с тобой.

— И что вы выяснили?

— Рядом с тобой безопасно, — Альбус посмотрел на Ворона поверх очков. — Я прекрасно помню те чувства, которые обуревали меня, когда я находился рядом с… ней. Жажда власти, безумное стремление получить все любой ценой. Я еще очень долго не мог избавиться от этого наваждения. Возможно, мне не удалось излечиться до конца. Именно поэтому я раз за разом отказываюсь от кресла министра. Не могу гарантировать, что сумею потом остановиться.

— А что вы чувствуете рядом со мной?

— Азарт, — Дамблдор улыбнулся. — Желание совершить что-то безумное, но скорее веселое, чем опасное.

— Перемены, невольной причиной которых я стал — они не кажутся вам слишком глобальными?

— О, нет. Вот в этом я тебе благодарен. Я всю жизнь хотел как-то встряхнуть магический мир, что-то изменить, но мне не позволяли. Диппет был слишком консервативен. Странно даже то, что он мне дал работу.

— Почему?

— Я ведь всего лишь полукровка, — хмыкнул Дамблдор. — Я не мог повлиять ни на что, меня просто не слушали. Я не смог даже настоять на невиновности одного ученика… Ну, об этом тебе знать все-таки рановато. Может быть, чуть позже.

— Когда вы стали председателем Визенгамота?

— Какой правильный вопрос, — усмехнулся Дамблдор. — За год до того, как стал директором Хогвартса. То есть, три года назад.

— Нас будут переселять?

— Да. Третий этаж уже поделен на два крыла. Для мальчиков и девочек. Комнаты будут на трех человек с отдельным санузлом. Общей гостиной не будет. Просто холл, разделяющий две половины общежития, будет поделен на четыре секции. В каждой секции будет полностью восстановлен антураж гостиных, где представители факультетов могут общаться друг с другом.

— Здорово, наверное. А как будут в комнаты распределять?

— Начиная со второго курса — по личным предпочтениям. Первокурсников — случайным выбором. В течение года комнату они смогут поменять. Но тот состав, который останется на конец учебного года, закрепится до окончания школы.

В этот момент прозвучал колокол, оповестивший, что настал час отбоя.

— О, как поздно. Извини старика, я заболтался, — Альбус поднялся. — Беги в свою гостиную.

Ворон медленно пошел к выходу. Когда он уже подходил к двери, директор окликнул его:

— Северус, — он обернулся. — Будь осторожен.

Весь путь до гостиной Ворон размышлял об этой встрече. Он уже слышал, что несет в себе Хаос. Хаос есть суть разрушений — именно такое определение дал этому понятию маг Гильдии, когда учил юного вора основам магии. Понятно, почему директор испугался. А с другой стороны, Ворону было безумно интересно, что это была за девочка, которая когда-то давно так повлияла на директора, причем одним своим присутствием рядом с ним. Валет не мог даже представить себе, что за страсти тогда мучили Дамблдора, если он всю последующую жизнь старался подавить их, но даже сам сомневался, что ему это удалось.

Не задерживаясь в гостиной, Ворон сразу же прошел в спальню. Мальсибер сидел на кровати, скрестив ноги, и читал учебник по зельям. Ворону внезапно стало интересно, а как он повлиял на мальчика, который жил с ним в одной комнате уже полгода.

— А, Снейп, — Мальсибер потянулся. — Ты же понимаешь, что здесь написано? — он протянул учебник Ворону.

— Вообще-то здесь все написано по-английски, — фыркнул Ворон.

— Ты же прекрасно знаешь, что я имею в виду.

— Что тебе непонятно? — вздохнул Ворон и присел на его кровать. Эссе по трансфигурации откладывалось на неопределенное время.

Пока Ворон объяснял тему постоянно перебивающему его Мальсиберу, он настолько запутался, что неожиданно пришел к совершенно иному выводу, чем тот, что был описан в учебнике.

Валет замолчал, уставившись на притихшего Рейнарда, который все это время старательно конспектировал объяснения. Вырвав из рук Мальсибера пергамент, Ворон принялся изучать записи, а Мальсибер, нахмурившись, наблюдал за ним.

— Нужно будет проверить, — наконец пробормотал Ворон, сворачивая пергамент.

— Что проверить? — шепотом спросил его Мальсибер.

— Похоже, вместо настойки бодрости мы с тобой только что изобрели что-то принципиально новое, — Ворон нахмурился. Ему не терпелось узнать, что же у них получилось, но возможности такой не было. А на завтра у него было назначено занятие с Флитвиком.

— А что мы изобрели? — Мальсибера также мучило любопытство.