Северо-Запад

Карнавал! Девочки с работы, мальчики из салона, старые школьные друзья, родственники Мишеля из Южного Лондона – все идут по улице с миллионом других. Ищут хорошие аудиосистемы, чуть не сплетаются телами друг с другом и с совершенно незнакомыми людьми, едят вяленое мясо и в конце концов падают, обкуренные, на траву в «Минвайл-Гарденс». Обычно. Но не в этом году. В этом году они все же приняли ежегодное приглашение Фрэнка к другу, из комнаты которого «прекрасный вид на карнавальное шествие». Он итальянец. Они появляются рано воскресным утром, как и приглашали, чтобы приехать, пока не перекроют улицы. Они чувствуют себя глуповато, бродя по пустой квартире людей, которых они не знают. Никаких следов Фрэнка или Нат. Мишель отправляется на кухню помочь. Ли принимает ром и колу и садится в углу на стул. Смотрит в окно, видит, как полиция выстраивается вдоль ограждений. В углу бормочет телевизор. Он говорит уже давно, но Ли замечает это лишь потому, что там называют местную улицу в одном квартале от их дома.

– на Альберт-роуд, в Килбурне, где надежды вчерашнего вечера на мирный карнавальный уик-энд были испорчены сообщениями о поножовщине со смертельным исходом, здесь, на границе карнавального маршрута по Северо-Западному Лондону, когда люди готовились к сегодняшнему празднику…

– Альберт-роуд! – кричит Мишель с кухни. Ли кричит в ответ:

ДА, НО ЭТО НЕ ИМЕЕТ НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ К КАРНАВАЛУ – ЭТО СЛУЧИЛОСЬ ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ. ЭТО ПРОСТО…

Мишель входит в дверь.

– это типичный бульварный репортаж. Они хотят, чтобы там…

– Ли, ты мне дашь послушать?

Телевизор говорит:

– Молодому человеку, которого местные называют Феликс Купер, было тридцать два года. Он вырос в печально известном районе, созданном в рамках проекта Гарви-Хаус в Холловее, но вместе с семьей переехал в относительно тихий уголок Килбурна в поисках лучшей жизни. Но именно здесь, в Килбурне, у самых дверей его дома, ранним субботним вечером к нему подошли два юнца. Неизвестно, знала ли жертва…

– Его убили! Какое имеет значение, где он вырос?

Теперь я поставлю музыку, говорит итальянец и выключает телевизор. Нам нужно съезжать оттуда, говорит Мишель. Я не хочу никуда съезжать, это мой дом, говорит Ли. Она принимает поцелуй в шею. Давай не будем спорить, говорит Мишель. Ладно? Попробуем хорошо провести время. Я не спорю, говорит Ли. О’кей, но ты наивна.

Когда они в дурном настроении, они разделяются. Ли поднимается на следующий этаж, выходит на террасу. Мишель возвращается на кухню. Теперь дом очень быстро заполняется. Дверной звонок не умолкает. Проще было бы оставить дверь открытой, но хозяева хотят видеть каждого гостя на видеофоне, прежде чем те появятся живьем. Люди текут на вечеринку, как раненые солдаты на осмотр. Там настоящий ад. Я думала, мы не выберемся. Все по очереди выходят на оштукатуренные балконы, танцуют, дуют в свистки, раскрашенные в растафарианские цвета, приветствуя карнавальную толпу далеко внизу. Вскоре Ли напивается. Она начала слишком рано. Она не может найти Мишеля. Она замечает Фрэнка – увидеть его в толпе нетрудно. Они стоят в коридоре. Музыка такая громкая – и в доме, и снаружи, – что обмениваться словами можно лишь отрывочно. Позднее появляется Нат. Она была с детьми на одной из церковных праздничных платформ. Сосиску в тесте?

– Так что за секрет?

– Чего?

– ТВОЕГО СЧАСТЬЯ. ФРАНЧЕСКО.

– Я ТЕБЯ НЕ СЛЫШУ. ТЫ ПЬЯНА?

Они переходят на кухню, где басы их не достают. Она повторяет свой вопрос. У нас нет тайн друг от друга, говорит он. Пунш?

В кухне – битком народу. Ей нужна вода. Она пытается пробиться к крану. Чистая чашка, или стакан, или кружка? В сливном отверстии – окурки и еда. Пока она занималась поисками, время не стояло на месте. Фрэнк потерялся. Мишель потерялся. Кто все эти люди? Почему они не устают убеждать себя, что прекрасно проводят время? Нет нужды стоять в очередь в туалет, уличная грязь не скапливается между пальцами ног, не нужно платить шесть фунтов за банку «Ред страйп». Смотри! Я тебе сколько лет говорил! Идеальное место. Отсюда все видно. И вдруг – Нат, стоит на балконе одна, смотрит. Она поворачивается. Фрэнк – в дверях. Ли – посредине между ними, незаметная в толпе. Она видит, как муж смотрит на жену, а жена смотрит на мужа. Она не видит ни улыбок, ни кивков, ни волны, ни узнавания, ни обмена словами, вообще ничего. Раздают чаши с весело раскрашенными одноразовыми камерами. Хозяева просят гостей зафиксировать событие. Все по очереди примеряют растафарианский парик с дредами. Ли удивляется самой себе: она прекрасно проводит время.

37

– Как это – их здесь нет? Я завезла камеру два часа назад. Это услуга на час.

– Извините, мадам, на это имя я ничего не могу найти.

– Ханвелл, Ли. Пожалуйста, проверьте еще раз.

Ли барабанит пальцами по аптечному прилавку.

– Вы уверены, что это было сегодня?

– Не понимаю. Вы хотите сказать, что потеряли их? Я приезжала два часа назад. Сегодня. В понедельник. Меня обслуживал мужчина.