Северо-Запад

Они стояли друг против друга в коридоре. Он размахивал перед ее носом листом бумаги. В шести футах от них их дети, Черил с детьми и Джейден заучивали танцевальные па к карнавалу. Марсия помогала вшивать блестки и перья на флуоресцирующие трико. Услышав громкие голоса, многочисленные члены семьи Натали Блейк бросили свои дела и поспешили в коридор.

– Пожалуйста, давай пройдем наверх, – сказала Натали Блейк.

Они поднялись по лестнице в гостевую комнату, выполненную в изысканном марокканском стиле. Муж Натали Блейк очень крепко ухватил ее запястье.

– Кто ты?

Натали Блейк попыталась вывернуть запястье из его хватки.

– Внизу два твоих ребенка. Ты считаешься взрослой, еб твою мать. Кто ты? Это все по-настоящему? Что это еще за хуй – Бешеный Уэмбли? Что это в твоем компьютере?

– Зачем ты лазаешь в мой компьютер? – спросила Натали Блейк писклявым, смешным голосом.

185. Последствия

Фрэнк сидел на кровати спиной к ней, закрыв глаза рукой. Натали Блейк встала, покинула гостевую комнату и закрыла дверь. Когда она спускалась по лестнице, ею овладело странное ощущение спокойствия. На первом этаже, в коридоре, она столкнулась с бразильянкой Марией, которая посмотрела на нее с тем же идиотским смятением, что и на прошлой неделе, когда только приехала и обнаружила, что ее нанимательница на несколько оттенков чернее, чем она сама.

Она прошла по коридору мимо ноутбука, все еще открытого и включенного – читай, кто хочет. Мимо семьи, которая окликала ее. Она услышал, как Фрэнк бегом спустился по лестнице. Увидела свое пальто на перилах с ключами и телефоном в кармане. У дверей у нее была еще одна возможность взять что-нибудь с собой (на столике в коридоре лежали ее сумочка, проездной, еще один набор ключей). Она вышла из дома, не взяв ничего, и закрыла за собой дверь. Из эркерного окна наверху Фрэнк Де Анджелис спросил свою жену Натали Блейк, куда она собралась. Куда она идет, ебанарот. «Никуда», – сказала Натали Блейк.

Перекресток

С Уиллзден-лейн на Килбурн-Хай-роуд

Она повернула налево. Дошла до конца своей улицы и конца следующей. Быстро пошла в сторону от Куинс-парка. Вышла к тому месту, где Уиллзден пересекается с Килбурн. Прошла мимо дома Ли, потом в Колдвелл. Кухонное окно в старой квартире было открытым. Пуховое одеяло, украшенное логотипом какого-то футбольного клуба, сушилось на балконе. Она, не глядя, куда идет, стала подниматься по холму, который начинается в Уиллздене и кончается в Хайгейте. Она издавала странный плачущий звук, похожий на лисий. Когда она переходила улицу, перед ней резко остановился автобус 98 – она подумала: еще чуть-чуть, и он бы перевернулся, – и поначалу казалось, что он каким-то образом излучает красный и голубой цвета, окрашивающие белые полосы зебры. Потом она увидела полицейскую машину, припаркованную в тени; ее мигалка неторопливо поворачивалась. Альберт-роуд перекрывали, полицейские машины, установленные под прямыми углами друг к другу. По другую сторону перекрытия собралась группа людей, посреди этой группы стоял высокий полицейский в тюрбане и отвечал на вопросы. Но я живу на Альберт-роуд! сказала молодая женщина. В руках она держала множество пакетов, еще несколько висели на ее запястьях, бечевки впивались в кожу. Какой номер? спросил полицейский. Женщина ответила. Вам придется обойти. В конце вы увидите полицейских, они проводят вас до дверей. Черт бы вас побрал, сказала женщина, но секунду спустя пошла в указанном направлении. Могу я пройти туда? спросила Натали. Происшествие, сказал полицейский. Оглядел ее. Не по размеру большая футболка, гетры, грязные красные тапочки, как у наркоманки. Он посмотрел на часы. Сейчас восемь. Эта дорога будет перекрыта еще около часа, сказал он. Она попыталась подняться на цыпочки, чтобы увидеть, что там, за ним. Но увидела только еще полицейских и белую полотняную палатку слева на тротуаре напротив автобусной остановки. Что за происшествие? Он не ответил. Она была никем. Не заслуживала ответа. Парнишка на триал-велосипеде спросил: Кого-то сбили, да?

Она развернулась и пошла назад в сторону Колдвелла. Ходьба – это то, чем она теперь занималась, ходьба – это то, чем она была: не больше и не меньше, чем феномен ходьбы. Без имени, без биографии, без характеристик. Все вмиг исчезло, превратилось в парадокс. Остались некоторые физические воспоминания. Она все еще чувствовала припухлости под глазами, осознавала, что у нее саднит в горле от криков и воплей. У нее осталась отметина на запястье, где ее сильно схватили. Она потрогала руками волосы и поняла, что они растрепаны, они повсюду, и в пылу ругани она выдрала клок с правого виска. Она дошла до ограды Колдвелла. Прошла какое-то расстояние вдоль задней стены, глядя вниз на зеленую кромку, поднимавшуюся от низкого бассейна до уровня улицы. Прошла вдоль, от одного конца до другого, потом снова назад. Она, казалось, ищет какое-то указание на отверстие в стене. Осматривала один и тот же небольшой участок Она поднимала ногу, чтобы вскарабкаться, когда ее позвал мужской голос.

Кейша Блейк.