Северный ветер

— Нет в тебе изъяна, барышня, физического, по крайней мере, я не заметил. Пойдем со мной?

— Тебе нужна подстилка в дорогу? Да ни за что!

— Какая ты пошлячка, однако! Если бы твой дар дремал, как спит во многих, могла бы прожить жизнь спокойно, но ты магией пользуешься, я бы точнее сказал — балуешься, а чем чаще это проделываешь — тем она сильнее. Настанет момент — и ты не справишься, выдашь себя. А со мной получишь оружие, станешь настоящим архонтом, разве плохо?

— Получу я от тебя кое-что другое через девять месяцев! Чего ради ты меня с собой потащишь? За глаза красивые?

— Будь ты уродиной — я бы взял тебя в ученики охотнее, — искренне ответил Моргват, поднимаясь, — «товар-деньги-товар», значит? Вот и живи со своей философией дальше, увидишь, куда она тебя приведет. К сведению, у двух архонтов дети не родятся. Да мне и не очень хотелось.

— Это что — все? — удивленно и обрадовано спросила девушка, ожидавшая самого худшего.

— Верни мои деньги, тогда будет все. Или встань лицом к забору и задери юбку, тогда оставишь плату себе. Управлюсь по-быстрому, домой не опоздаешь.

Моргват поднял меч и отвязал лошадь. Вздохнул без сожаления — одному привычнее и проще. Девчонка, вскочив, бросила серебро ему под ноги.

— Не пойдешь?

— Нет!

Архонт невозмутимо собрал монеты, сел в седло и направил Красотку в темень, безошибочно чувствуя, где их ждет дорога. Занятная девушка, но на «нет» и суда нет.

* * *

До Дорина недалеко, особенно если напроситься в проезжающую телегу и ехать задом наперед, болтая ногами, забавляя разговорами себя и возницу и чихая от пыли. Это даже весело. Но до города можно дойти и пешком, — дорога сама доведет. Девушка не раз возвращалась поздно, задержавшись то на пристани, то в близлежащих деревушках. Иногда она уходила из лавки дяди под официальным предлогом — продать с лотка что-нибудь мелкое и полезное, а в последнее время все чаще пропадала без спроса.

Невидимые нити, что связывают нас с домом, могут быть прочнее канатов, но только в том случае, если под родную крышу приятно возвращаться. Так случилось, что синеглазую мошенницу держали на привязи не любящие объятия родных, а только сами стены и здравый смысл. Бродяг она повидала немало, чтобы понять, что путь в никуда прекрасен при полном кармане, а когда от голода сводит желудок и некуда забиться в дурную погоду, — свобода оборачивается не боком, а задом. Что будет делать девушка, когда ее нарядное платье обтреплется и прохудится обувь? «Меня за стол не пустят и перестанут доверять, как бы ловко я не играла. Буду походить на попрошайку — ей и стану», — мрачно думала она, шагая по пустому ночному тракту.

Сегодняшний день преподнес болезненный урок: дяденька только поиздевался, но мог и изнасиловать, и побить. А она считала себя такой непобедимой! От предложения Моргвата на душе было неспокойно. Сколько раз она представляла в своих мечтах, как архонт, ее обративший, вернется и заберет с собой, а еще и извинится, а, быть может, объяснит, почему ожидание оказалось таким долгим! Девушка ждала его одиннадцать лет, но с каждым годом — все меньше, а время стирало из памяти страшное лето 3213 года, когда в Дорин пришла скверна. Зародилось ли проклятие в чьем-то подполе или бочком проскользнуло в ворота ночью — никто не знает, но за одну неделю город упал на колени. Одержимых было так много, словно Дорин подарили демонам на растерзание. Ворота закрыли, опасаясь, что зараза расползется дальше; начался голод, не хватало воды, жизнь мог отнять кто угодно — существо, изуродованное скверной, или человек, охваченный безумием страха.

В тот вечер солнце палило в окна с настойчивостью очага, вздумавшего сжечь на плите сковородку. Откуда-то тянуло дымом — черным, тяжелым, — он вызывал приступы мучительной жажды, а обметанные коркой губы противно кровили от каждого слова. Молодая девушка вышла на пустынную улицу. Держась в тени зданий, спустилась на несколько кварталов, добралась до колодца, привязала фляжку к веревке и сбросила вниз. Тишина. А еще два дня назад здесь можно было набрать грязной теплой воды, вскипятить и выпить… Невиданная жара, длившаяся месяц, высушила все источники, а деревянные дома города превратила в дрова, готовые вспыхнуть от малейшей искры.

Внезапно по щиколоткам ударило горячей пылью. Девушка обернулась и похолодела: на нее шла стена пламени. Жадно поглощая соседнюю улицу, огонь приближался с гулом, сравнимым с воем печной трубы при хорошей тяге. Так в город пришла магия.