Северный крест

Никто тогда в его версию не поверил, но это было так. Существует расписка «б. генерала Николая Владимировича Скоблина» о сотрудничестве с «представителями разведки Красной армии», датирована расписка эта, правда, не двадцать седьмым годом, а двадцать первым января 1931 года...

После похищения Миллера РОВСом стал руководить генерал-лейтенант Фёдор Фёдорович Абрамов[53], бывший начальник Первой Донской конной дивизии, а потом — командир Донского корпуса, но занимал он этот пост недолго: некоторое время спустя он переехал в Америку, где дожил до преклонного возраста. Когда ему исполнилось девяносто три года, попал в автомобильную катастрофу и погиб.

Руководство РОВСом перешло к заместителю Абрамова генерал-лейтенанту Алексею Петровичу Архангельскому[54].

У Архангельского не было того авторитета, что имелся у Кутепова или у Миллера. Российский общевоинский союз начал распадаться. Обычный штабной генерал, который успел поработать и у красных, и у белых, но никак не отличившийся на военном поприще, не сумел препятствовать этому распаду. В конце концов, РОВС «приказал долго жить». Европу тем временем уже накрывал дым Второй мировой войны.

Архангельский переехал из Парижа в Бельгию.

Когда Бельгия была очищена от нацистов — произошло это в сорок четвёртом году, — советское правительство потребовало выдачи Архангельского. Бельгийцы в этом Москве отказали, и Архангельский занялся восстановлением РОВСа как патриотической структуры, способной объединить эмигрантов-военных. Работа эта шла вяло, и в 1959 году Архангельский передал председательский портфель генерал- майору фон Лампе Алексею Александровичу.

К слову сказать, фон Лампе хоть и был по национальности немцем, и настроен был прогермански, но не опустился до того, что сделали генералы Краснов, Шкуро, Семенов, Султан-Гирей Клыч, Бакшеев, которые в трудную для России пору, в Великую Отечественную войну, пытались поднять народ (и прежде всего казаков) на борьбу с Советами.

В Югославии тогда были созданы так называемые «охранные части», которые вошли в состав вермахта и воевали против партизан; командовал этими частями бывший белый генерал-лейтенант Штейфон Борис Александрович, в своё время, кстати, исключённый из РОВСа лично Врангелем. Против партизан в Югославии воевал и известный казачий генерал Улагай.

А вот полковник Махин стал генерал-полковником в армии Тито. Белоэмигрант инженер Смирнов также стал генералом Народно-освободительной армии Югославии.

Жизнь оказалась много сложнее, запутаннее, чем её представляли или тем более — планировали — эти люди.

Жимерский, который когда-то командовал полком у Деникина и водил солдат в штыковые атаки на красных, стал главнокомандующим Войска Польского и был награждён советским орденом Победы.

Легендарный лётчик Ткачёв, генерал, возглавлявший врангелевскую авиацию, один из лучших пилотов Гражданской войны, — вообще решил вернуться в Россию сразу же после Второй мировой... Пути Господни неисповедимы.

А у генерала Кусонского Павла Алексеевича судьба оказалась трагической. В день нападения гитлеровцев на Советский Союз — двадцать второго июня сорок первого года — он был арестован гестаповцами в Бельгии, из гестапо попал в концлагерь Брейндонг, где через месяц скончался от пыток. Был Кусонскому всего шестьдесят один год...

Дважды был арестован гестаповцами и фон Лампе — как мы уже знаем, активный сторонник сотрудничества с немцами, вот ведь как бывает, — но это ему гестаповцы не засчитали, не повезло фон Лампе... И всё-таки ему удалось выбраться на волю, уйти оттуда, откуда мало кто выбирался, умер фон Лампе в Париже в преклонном возрасте, издав семь томов сборника «Белое дело» и книгу «Путь верных»...

* * *

Когда знакомишься с документами той поры — независимо от их политического цвета, красными они были написаны или белыми, независимо от того, чья фамилия стоит под ними — Миллера, Колчака, Фрунзе или Тухачевского, — бумаги эти рождают одну сокрушающе-тревожную, замешанную на сожалении мысль: что было бы, если бы красные и белые объединили свои усилия по налаживанию нормальной жизни в России?

Ведь никто из них, за исключением откровенных предателей, не желал России худого будущего, все стремились к тому, чтобы на этой исстрадавшейся, обильно политой русской кровью земле установилась счастливая жизнь, чтобы в домах пахло не ружейной смазкой, а свежим хлебом, чтобы в городах и сёлах, в тиши тамошней, звучали не песни пуль, а песни детей...

И те и другие, и красные и белые, хотели, чтобы Россия была именно такой — счастливой, сытой, довольной своей жизнью.

Если бы красные и белые объединились в те годы — проповедовали-то ведь одно и то же, превозносили одни и те же истины, — мы бы жили совершенно в другой стране.

Но произошло то, что произошло.

* * *

В центре Архангельска, на невысоком бетонном постаменте стоит старый английский танк — тот самый, который мешал спать семейству Миллеров по ночам; лязгая гусеницами, громыхая своей неуклюжей стальной требухой, он совершал по городским улицам короткие патрульные перемещения.