Северный клан

— Я похоронила тебя… — всхлипывала Дарина, уткнувшись ему в грудь. — Я похоронила тебя, Рэйн. Я оплакала тебя…

— Тише-тише, — Рэйн гладил ее по волосам, обнимая все крепче. — Не плачь, милая. Прости меня. Прости, Даринка… Не плачь, сестренка. Ты же знаешь, я терпеть не могу женских слез.

— Да насрать, что ты там не можешь! Ты бросил меня, Рэйн! Бросил, как все они! А ты обещал. Ты обещал!

— Я все объясню.

— Да пошел ты на хрен со своими гадскими объяснениями! Засунь их себе в задницу! Катись на…

Ругательства сами слетали с губ. Смешивались с болью, слезами, обидой и злостью. Рэйн гладил ее по волосам и молча слушал, а когда истерика начала стихать, усадил Дарину на диван и пошел за стаканом воды.

Отпив из протянутого стакана, Дарина прошептала осипшим голосом:

— Рэйн, как? Я ничего не понимаю…

Рэйн сел рядом и подпер кулаком подбородок. Только сейчас Дарина заметила, как сильно он изменился. Нет, внешности перемены не коснулись, а вот взгляд… Взгляд был иным.

— Я не бросал тебя. Так было нужно.

— Ты даже не позволил навестить тебя в тюрьме, — Дарина тяжело вздохнула, вспомнив, как пыталась выцарапать право на встречу: бегала по всевозможным бюро, нанимала адвокатов, а запрет так и не сняли. Лишь разбив голову о корпус бюрократической машины, она поняла, что Рэйн сам так решил. — Почему?

— Я пытался тебя оградить, не хотел, чтобы ты присутствовала на казни. А потом выяснилось, что приговор и казнь — фарс чистой воды. Нет, меня конечно грохнули, вот только я глаза открыл в лаборатории одной проклятой корпорации. Меня втянули в секретный проект, о котором даже слышать не слышал. Я бы в жизни в это дерьмо не полез, знай то, что знаю сейчас. Но тогда все было по-другому. Тогда я хотел доказать, что чего-то стою и могу сделать нечто большее, чем отстреливать всякую бандитскую шваль. Я был глух и слеп, Дарина. Я был полным кретином, который ничего не видел кроме своего эго, и ни хрена не слышал, кроме голоса войны.

— Почему не сообщил, что ты жив?! Я чуть не обезумела от горя! Рэйн, это жестоко.

— На тот момент это было правильным решением. В «Экзо матрикс» о тебе не знали, как и в СГБ. Разные фамилии, разные жизни. Нас ничего не связывало кроме твоего отца. Усынови он меня официально — другое дело, — Рэйн потянулся за стаканом с недопитой водой и осушил одним махом. Покрутив опустевшую стекляшку в руке, продолжил: — В корпорации работал один майор — Кавило. Та еще ленивая задница! Так вот, если бы он потрудился капнуть глубже и навести справки, то и говорить было бы не о чем. К счастью, он этого не сделал. Я не хотел, чтобы в «Экзо матрикс» о тебе прознали, ни разу имени твоего не произнес, даже думать о тебе боялся — слишком много шпионов сновало вокруг. Они могли использовать тебя в своих целях, могли держать в заложниках, чтобы я никуда не дернулся. Я пытался тебя защитить, понимаешь?

— Что изменилось?

— Я больше не работаю на «Экзо матрикс», — отмахнулся Рэйн. — Расторг контракт и снова под черный флаг нырнул.

Дарина вскинула бровь, глядя на него с удивлением и подозрением.

— Так просто? Секретный проект мегавлиятельной корпорации, а ты взял и контракт расторг?

— Не то чтобы расторг…

И Рэйн рассказал свою историю. Удивительную, пугающую и немного сумасшедшую. Услышь Дарина подобное от Гарри или Тима — да хоть в архивах инфо-брокеров откапай! — ни за что бы не поверила. Но Рэйн не лгал. Правда оказалась столь жуткой, что существование хтонического чудища из любой мифической преисподней было бы куда предпочтительнее, ибо чудовище можно победить. А можно ли победить грехи, которые превозносит человечество? Как убить алчность и жажду власти?

— Теперь понимаю, — шепнула Дарина и подошла к столу, где лежало пальто. В надежде успокоить шалящие нервы, она достала из кармана смоук-колбу и хорошенько встряхнула.

Не успела Дарина поднести колбу ко рту, как тут же получила подзатыльник. Рэйн выдернул колбу из рук и швырнул на пол. Стекло хрустнуло под подошвой ботинка.

— Еще раз увижу — руки оторву.

— А не поздновато ты меня воспитывать принялся?

Во взгляде Рэйна пробежали гневные искры, ботинок продолжал растирать колбу в порошок.

— Дара, не зли меня… Больше никакой дряни. Пройдешь курс реабилитации, а будешь спорить — ремня получишь. И не посмотрю, что ты уже не прыщавая девчонка. Собирай вещи.

Дарина виновато опустила голову, а на губах сияла улыбка. Как же приятно понимать, что о тебе заботятся! Знать, что есть человек, которому не все равно. Рэйн не был ей родным по крови, он был воспитанником ее отца, который отчаянно пытался увидеть в нем погибшего сына. Сначала маленькая Дарина ничего не понимала; она безумно скучала по брату, и горячо ненавидела чужого мальчишку, которого отец привел в их дом. По вечерам, когда за окном завывала метель, она забиралась отцу на колени и спрашивала: «Зачем здесь этот? Он мне не нравится, отведи его обратно в колонию». Отец тяжело вздыхал, и пытался объяснить взрослые вещи, которые не воспринимал детский ум. И тогда Дарина плакала и спрашивала: «Когда вернется Миша?».