Северное буги

Раздевшись и бросив вещи в кресло, я прошел в душевую. Здесь мне понравилось все: и металлический миниатюрный умывальник, и скромный унитаз, и матовые двери душевой кабины, а особенно гель для душа, пахнущий ванилью. Очень уютное местечко. Постояв под душем, я пошарил в тумане рукой в поисках полотенца, но, вспомнив про комод, пошел в комнату, оставляя за собой мокрый след. И вот тут я увидел девушку, о которой говорил Краснов. Она, видимо, только что вошла, в руках у нее были ключи. Она уставилась на меня, расширив глаза и приоткрыв рот. Конечно, подобная реакция на мое обнаженное тело могла бы показаться очень даже лестной, но, признаться, я не испытываю нарциссических иллюзий. Оно, что называется, крепко сшито, да неладно скроено, покрыто шерстью и вообще имеет больше недостатков, чем достоинств. Впрочем, в шестнадцать лет я получил первый юношеский разряд по гиревому спорту, но то было давно, так что смотреть, в общем, было не на что. Но она просто вцепилась в меня взглядом, и эта ее реакция очень меня позабавила. Что мне оставалось делать? Не прикрывать же, в самом деле, причинное место рукой и не поворачиваться же к даме задом, хватая мокрыми руками одежду. Завести в этой ситуации светскую беседу тоже было глупо: «Здравствуй, нас не познакомили, но Краснов рассказывал о тебе…» или: «Девушка, отвернитесь сейчас же, как вам не стыдно входить без стука и во все глаза пялиться на голого мужчину». Я невозмутимо проследовал под ее взглядом к комоду, достал полотенце и скрылся с ним в душевой, словно ничего не произошло. Там я вытерся, обернул чресла полотенцем, глубоко вздохнул и вышел, приготовившись познакомиться по всем правилам. Однако девушки в комнате не оказалось.

Одевшись, я спустился в холл. Елку, что мы с Красновым срубили, теперь было не узнать, она блистала гирляндами и разноцветными крупными шарами. Особенно много было золотых, синих и вишневых, цветные огоньки гирлянд окрашивали их во все цвета радуги. На макушке ели сидел задумчивый серебряный ангел и смотрел в сторону входной двери. Были слышны веселый гомон, смех и, как фон, что-то разудалое, диджейское из колонок.

— Ну где ты там? — увидев меня, закричал Власенко. — Все, понимаешь, уже собрались, а ты там, значит, прихорашиваешься.

Холл оказался не только гостиной, но и столовой. Тут же была и кухня, на европейский манер сделанная открыто, как часть столовой, но ступенькой выше.

За длинным покрытым скатертью столом сидело человек шестнадцать или двадцать. Признаться, при первом знакомстве, на пороге, когда я стоял с елкой, пожимал руки и знакомился, я не всех запомнил в лицо, а тем более по именам. Забегая вперед, я скажу, что и в последующие дни я как-то не удосужился запомнить всех гостей, и в моей памяти они остались несколько смазанным, праздничным пятном — ведь не запоминаешь отдельно взятую новогоднюю игрушку на чужой елке. Да и внимание мое было притянуто моими старыми знакомыми — друзьями юности, женой унтер-офицера, да и самим Александром Гайдуковым.

Стол мне показался не то что богатым, а неприлично богатым. Меня посадили на единственный свободный стул, рядом с той девушкой, которая так не вовремя заглянула в комнату. В столовой было очень шумно, все что-то говорили, смеялись, на разных углах стола одновременно рассказывалось несколько анекдотов, то здесь, то там вспыхивали взрывы смеха и кто-то кому-то говорил: «Ну как же, ну как же ты не понимаешь простых вещей!!», и надо, надо уже было настраиваться на общую волну и подключаться к разговорам.

Власенко кричал мне через стол, указывая на мою соседку: «Знакомься, это Вика!», а я, улыбаясь, отвечал: «Да мы уже знакомы!» Затем Власенко кто-то отвлек, и я, обернувшись, сказал: «Ладно, Вика, с кем не бывает, ну зашла, ну и что, смешно ведь», а она вдруг неожиданно весело рассмеялась и сказала: «Да что-то на меня нашло, такой дурой себя чувствую, уж извини». — «Да чего уж там, — ответил я, — пустяки. Шампанского?» — а сам думал: «Какие же у нее глазки, задорные и одновременно пугливые, и она совсем еще не умеет ими стрелять». Вика тем временем рассказывала мне, что уже видела меня на какой-то давней вечеринке, и ей понравилось, когда я был выбрит наголо.