Северная звезда

– Извините. Мне нужно с вами поговорить. Я уже давно собираюсь с вами поговорить… это важно.

– Не сейчас, Виктор Петрович. У меня действительно нет времени.

Его глаза рассерженно блеснули, губы упрямо поджались.

– Я должен поговорить с вами, Мария Михайловна, но здесь не могу. Разговор должен остаться между нами.

Мария тяжело вздохнула:

– Ну ладно.

Она взяла свою мантилью и быстро завернулась в нее, потом надела шляпку, в то время как Арбенин подхватил с изящного столика цилиндр и изящную трость.

Ладно, она выслушает его признание (не дура, догадалась, о чем пойдет речь).

Потом откажет, и все. Пусть ухлестывает за её подругами, тем более они не прочь.

Они прошли Конногвардейский переулок, в просвете которого был виден тяжеловесный Юсуповский дворец. Слева остался дом Якобсона – громадное строение, занимавшее почти целый квартал и выходившее сразу на Садовую улицу, Вознесенский и Петергофский проспекты. Этот доходный дом включал в себя целый лабиринт с бесчисленным множеством квартир, дававших приют множеству народа. В грязных и темных полуподвальных комнатах ютились истопники, мастеровые, каменщики. В меблированных квартирках, душных и тесноватых, квартировали чиновники, студенты посостоятельнее, приказчики средней руки и девицы, «живущие от себя», – из тех, что получше да почище. Ну а в квартирах бельэтажа – разные статские советники, маклеры, рестораторы, модные врачи и прочая чистая публика.

Через пять минут она решительно остановилась на перекрестке Литейного и Конногвардейского. Тут возвышался обнесенный чугунной оградой особняк князя Гурятинского. Князь этот прославился тем, что в царствование Николая I, прадеда нынешнего царя, он, штабс-капитан гвардейской артиллерии, отверг предложенную ему руку фрейлины Нелидовской – беременной фаворитки императора, хотя к ней прилагались сто тысяч приданого и чин флигель-адъютанта. Он оставил службу в гвардии, покинул Петербург, женился на дочери деревенского священника и уехал на Кавказ, где проявил удивительное мужество. Но карьеры так и не сделал. Князь вышел в отставку после Крымской войны, с тех пор и вел отшельнический образ жизни. При этом отклонял все приглашения вернуться на службу от сменивших Николая Павловича царей, как говорят, будучи не в здравом рассудке.

Все это пронеслось у неё в голове, пока они стояли напротив мрачного дома, словно чего-то ожидая.

– Так о чем вы хотели поговорить со мной, Виктор Петрович?

– Мария Михайловна… – выдавил он. – Я хочу, чтобы вы… стали моей женой.

Девушка тянула время, размышляя над тем, как бы повежливее отказать неожиданному претенденту на руку и сердце. В душе вдруг возникло теплое чувство и даже жалость к Арбенину. В конце концов, она же не виновата, что не любит его.

– Вы хотите, сударь, чтобы мы поженились? – наконец вымолвила она, растягивая слова.

– Да, хочу, – порывисто забормотал он. – А что же в этом странного, скажите на милость? Мария, я… мечтаю о вас с того самого дня, когда впервые пришел в дом вашего отца. Тогда я увидел в юной девочке прекрасную женщину и решил, что придет время и она станет моей.

Воронова молча смотрела на него. Его напор и страстность удивляли и даже пугали девушку. Молодые люди, которых она знала, никогда не говорили ей подобных слов. И тут же возникло резкое раздражение.

Скажите, пожалуйста, какой кавалер! Напорист и прямолинеен, словно она не дочь его патрона, а субретка! Да и комплимент на грани. Хотя, надо признать, не переходит её.

Он нервно сжал губы, а потом вдруг схватил её за руку.

Подавив непонятный страх, она вырвалась и отступила назад.

– Вы забываетесь, сударь! Я не давала повода!

Боже мой, если бы на его месте был Дмитрий!

Из-за этой мысли она пропустила мимо ушей продолжение разговора.

– … Поверьте, я сделаю все, чтобы вы были счастливы! И вы будете счастливы со мной, сударыня! Да, вы будете счастливы, когда рядом с вами окажется человек, понимающий, что к чему в этой жизни, – услышала она, придя в себя.

– Я не собираюсь… – придав голосу как можно большую надменность, начала она и запнулась.

Как бы поэффектнее отказать этому приказчику?

– Короче, вы и сами все понимаете. Тем более что…

Однако, прежде чем она успела сказать что-то, Арбенин обнял ее и поцеловал.

– Пожалуйста, только не на улице, мсье Арбенин! Это, в конце концов, дурной тон! – как можно более холодно произнесла Мария. – Или вы сошли с ума? – сурово сдвинув брови, продолжила она, запоздало подумав, что стоило бы дать ему пощечину. – Вряд ли мой отец будет рад, узнав о таком поведении своего компаньона и друга семьи.

– Думаю, он уже знает о моих намерениях! – вдруг рассмеялся Арбенин. – Я как раз хотел сказать, что ваш батюшка говорил со мной о вас, Марья Михайловна, и о том, что хотел бы видеть свою дочь за солидным и надежным человеком. При этом почти открыто сообщил, что он любит и ценит меня и будет рад видеть своим зятем.