Северная Аврора

Говоря только о главной своей работе, мне представляется, что годы, когда мною писалась повесть из комсомольской жизни «Преступление Кирика Руденко» (1927), были значительным этапом на моем пути к реалистическому изображению жизни.

Быстро, многообразно, широко текут события жизни нашей страны. Периодические поездки, постоянное личное знакомство с людьми, простыми людьми, делающими жизнь и создающими историю, являются для писателя источником вдохновения. Здесь он находит свои силы, темы, героев.

В годы двух первых пятилеток я побывал на многих строительствах нашей страны. Большинство моих работ за этот период является результатом такого рода поездок. Основные произведения тех лет – повесть «Поговорим о звездах» и пьеса «Линия огня». В них я стремился поднять большую тему индустриализации по великому плану партии. Повесть и пьеса написаны на материале строительства гидростанций. Все, что я видел на Днепре и Волге, а в юности на Волхове, все, что пережил, как бы соединилось вместе, впечатления за ряд долгих лет наслоились друг на друга, стали мне близкими и органичными.

«Линия огня» прошла во многих театрах страны. Новую свою пьесу «Апшеронская ночь» я писал на историческую тему – борьба с интервентами за освобождение Азербайджана. Эта работа 1937 года сейчас ощущается мной как первый, своего рода ученический опыт к будущим историческим темам.

Как были написаны два моих романа – «Это было в Коканде» и «Северная Аврора»?

Сперва о «Коканде». Работа над романом длилась с 1935 года. Он был начат, затем оставлен почти на два года. Я был еще не готов к нему. Только окончив пьесу, я взялся за роман. Мысль о нем зародилась так. Начинающим литератором слыхал я рассказы М. В. Фрунзе о Средней Азии, о борьбе советских людей за освобождение Бухары от феодальной власти эмира. Дм. Фурманов, соратник Михаила Васильевича по этим походам, также делился со мной воспоминаниями, и, когда через десять лет я попал в Среднюю Азию, рассказы, слышанные в молодости, воскресли в памяти. Однако не только минувшее стало мне яснее. Прошли годы. Яснее стал виден тот огромный исторический процесс, в котором созревало и крепло братство между русским и узбекским народами. Стало понятным, каким образом произошли разительные перемены, превратившие захудалую царскую окраину в чудесный край, и каким путем Юсуп, мальчик-раб при конюшне богача Мамедова, возмужав и закалившись в обстановке боевых лет, смог сделаться комиссаром Советской Армии, а затем большим партийным работником.

Приехав в Среднюю Азию, я встречался с нужными мне людьми, слышал их рассказы, собирал книги, газеты того периода, разыскал все интересующее меня в местных архивах. Книга «Это было в Коканде» вышла в 1940 году.

Почти накануне Великой Отечественной войны часто приходили размышления, что вот писал я о среднеазиатских степях, о жизни под палящим солнцем юга и ничего не написал о том, что было близко, что видел сам, о чем много слышал и хорошо знал.

И тогда возник замысел «Северной Авроры», но мне не удалось в ту пору закрепить его даже в наброске.

Пришли большие, грозные события, они отодвинули назад все задуманное; наши мысли и чувства сосредоточились на одном – защите родины… В те дни наша литературная работа стала одним из видов оружия.

С первых дней Великой Отечественной войны я стал писать для Политуправления Ленинградского военного округа.

С сентября 1941 года был эвакуирован в город Киров. Там сотрудничал в «Кировской правде», работал в госпиталях и воинских частях. Затем нестерпимо потянуло в Москву. В мае 1942 года приехал туда и целиком отдался газетной работе. Был постоянным корреспондентом «Гудка», «Комсомольской правды», Совинформбюро. В моих статьях и очерках я стремился показать жизнь городов и сел в дни войны, заводы на периферии, заводы в Москве, лесные разработки, колхозы, железнодорожный транспорт, пограничные войска. Когда сейчас пересматриваю свои пожелтевшие от времени газетные вырезки, они представляются мне дневником тех лет.

На фронте мне пришлось побывать в дни ленинградского наступления 1944 года. Там видел ленинградских партизан, действовавших в районе между Лугой и Красными Стругами, видел еще теплые от пожарищ стены царскосельских и петергофских дворцов, пылающую Гатчину и мужество войск, гнавших врага из пределов родимой страны… Сразу после войны обо всем пережитом, о тыле и фронте, мне не удалось написать. Не то свежие раны времени, не то огромность великой исторической эпопеи или, быть может, неуменье приостанавливали мои попытки. Но думалось много, думается и теперь, и, вероятно, я еще приду к этой теме.

Также сразу мне не удалось вернуться и к задуманному роману о Севере. Требовался, очевидно, какой-то переход. Чтобы вполне овладеть «инструментом» прозаика, навыками, которые вроде как подзабылись мной за период газетной работы, я принялся перерабатывать и шлифовать некоторые из своих заметок за годы войны и кое-что из старых рассказов, составив сборник под названием «Рассказы разных лет», вышедший в 1946 году.