Северная Аврора

Тихон поклонился Драницыну, внимательно оглядев его желтую кожаную куртку.

- Здравствуй, дед! - приветливо сказал Драницын, вытирая вспотевший лоб белым носовым платком и смахивая пыль с лакированного козырька фуражки. Жарко сегодня...

- Да, нынче погодье, денек выпал редкий, - согласился Тихон, все еще не отводя глаз от Драницына и точно оценивая его.

- Вот не знаем, где квартиру устроить вам и товарищу Фролову, нерешительно проговорил Андрей, обращаясь к Драницыну.

- Ко мне не пожелаете? - предложил Нестеров. - У меня ребят не имеется. Мы вдвоем: я да Любка. Помещения хватит...

- Чисто? - спросил Драницын. Старик понимающе улыбнулся:

- Без млекопитающих. Два раза в неделю полы моем. Кому грязь наносить? Говорю, ребят нет... Тихо, две комнатки. Одна проще, кухня. А другая, по-вашему сказать, зальце.

- Ну, так что ж? Показывай, - сказал Драницын. Избушка Нестерова и в самом деле оказалась очень чистой. Вокруг стола, накрытого свежей скатертью из сурового полотна, стояли венские стулья, крашеный пол блестел, возле окна красовалась кадка с фикусом. Над столом висела керосиновая лампа под белым стеклянным абажуром.

Драницын, вынув портсигар, протянул его Нестерову:

- Курите, пожалуйста!

- Благодарствую, не пользуюсь.

- Может быть, у вас здесь не принято курить в комнатах? - Ведь у вас, по старому обряду, не любят табачников.

- Заклюют, - усмехнулся старик. - Староверие... И явно и тайно. Всяка жита по лопате! Века идут, да мужик у нас своемудрый. Ну, я Никону продался. Не старовер. У меня можно. Однако Аввакума уважаю...

- За что же? - полюбопытствовал Андрей.

- Почитайте его житие. Это был поп! Дух огнепальный... - сказал он и покосился на дверь.

В комнату вошла молодая женщина, белокурая, тонкая, высокая, подстать Тихону. Голова ее была повязана белым платком. Она с бессознательной кокетливостью оправляла на себе обшитый позументом сарафан, видимо, только что надетый ради гостей.

- Чего надо? - недовольно спросил ее Тихон. - Карбас пригнали?

- Пригнали.

- Цел?

- Целехонек... Только корма пообтершись.

- Ну и ладно.

Женщина, взглянув на Андрея, потупила глаза и ушла в кухню. Сергунько незаметно толкнул локтем студента.

- Дочка ваша? - спросил Драницын. Старик вздохнул.

- Кабы дочка... Сноха, вдовушка. Сынка-то моего, Николку, немцы убили. Ровно год тому назад... Помните, наступление было? Успел пожениться, успел помереть! Л я живу. Кому это надо?

Они помолчали.

- Значит, устроимся у вас... - сказал Драницын. - Вы ничего не имеете против?

- Жалуйте! Не три дня и три нощи беседовать. Я людям рад... Они тоже останутся с вами? - Тихон посмотрел на Андрея и Сергунько.

- Нет, - ответил Драницын. - Впрочем, не знаю.

Старик стал перебирать сети, кучей наваленные в углу.

- Вы и рыбак, что ли? - с интересом наблюдая за хитином и усаживаясь, сказал Драницын.

- Умелец! Всем баловался. И рыбой и зверем. Моло-мои на медведя хаживал. Да что медведь?.. Корова.

Тихон быстро взглянул на Драницына:

- Скажите правду, товарищ: нынче плохие, видно, у большевиков дела?

- Откуда это видно? - в свою очередь спросил Драницын и подумал, что со стариком надо держать ухо востро.

- Были бы хороши, вы сюда не пришли бы... - пробормотал старик.

- А про англичан ничего здесь не слыхали? - прищурившись, спросил его Валерий.

- Как не слыхать, слыхали... Да наши места пока бог миловал, вчерась я был за Порогами, тихо... И про Онегу не баяли. Может, и пронесет казнь египетскую.

- Не любите их? - спросил Драницын.

- А за что их любить? Нация... Еще дед мой у них работывал. Сколько фабрик бывало ихних в Онеге! Известно - лес. Еще с Петра.

- С Грозного, - сказал Андрей.

- Нет, милый, с голландца... - поправил его Тихон. - Грозный царь не больно жаловал асеев [Местное прозвище англичан].

Старик ушел на кухню.

- Не нравится он мне... - тихо сказал Валерий, проводив старика подозрительным взглядом. - И разговорчикам его я не верю. Все это нарочно, только чтобы к нам подладиться.

- Зачем ему подлаживаться? - возразил Андрей. - Значит, надо... Тип! Такие типы и встречают англичан колокольным звоном.

- Врешь! - раздался за стенкой гневный голос, и длинная фигура старика показалась на пороге.

- Подслушивали? - язвительно спросил Валерий.

- Да, подслушивал. И за грех не считаю... - не смущаясь, ответил старик. - Не тебе людей судить! Погоди, придет час - хоть мы и темные, может, а рожу-то еретикам назад заворотим...

- Посмотрю.

- Посмотришь! Всему своя череда... - проворчал Тихон. - Как в писании: в онь же час и сын человеческий прииде!

- Не понимаю я вас, гражданин. А то, что кулачье у вас процветает, это мне ясно, - с жаром проговорил Валерий. - Вы мне голову не задурите. Вы с кулачьем и с богом в мире. А я в войне! Я - рабочий класс! Понятно?

- Понятно... - пробормотал Тихон. Щеки его побагровели. Насупившись, он повторил: - Понятно... Невежа ты.

Бросив на Сергунько уничтожающий взгляд, Тихон вышел из избы.

- Нехорошо получилось! - зашептал Андрей. - Только что приехали...

- Зря вы, товарищ Сергунько, обидели старика, - сказал Драницын, вынимая вещи из дорожной сумки и раскладывая их на подоконнике.