Северянин

Родник вымыл для себя небольшое углубление, по форме напоминающее чашу, глубиной, должно быть, не более, чем по колено. На краю этой нерукотворной чаши спутники остановили Агнара, и тут из-под сводов леса выступили четыре высокие фигуры в белом – три полноправных друида и одна женщина, видимо, тоже принадлежащая к их сословию, с узким серебряным венцом, прижимающим причудливо намотанное головное покрывало, с роскошным серебряным ожерельем. Она несла большую тяжелую чашу; у мужчин в руках не было ничего.

Один из друидов заставил викинга войти в воду и стащил с него рубашку. Вода оказалась холодной, как лед, ветер пощипывал тело – май в этих краях порой бывал таким же холодным, как в родной Агнару Норвегии, – и молодой мастер мигом покрылся «гусиной кожей» с ног до головы.

Женщина с непроницаемым лицом встала прямо перед ним, по щиколотку в воде, держа на вытянутых руках чашу. Друиды ладонями черпали воду из родника и обливали скандинава, отчего тому стало еще холоднее. Они произносили фразы старого наречия белгов настолько медленно, что молодой мастер даже кое-что разобрал. Речь шла о подготовке к схватке.

Впрочем, он уже и сам догадался, что его ждет именно схватка с каким-то неведомым противником – недаром же он внимательно слушал то, что говорили вокруг, и сам усердно расспрашивал Нихассу.

Когда кожа его совершенно онемела от прикосновений ледяной воды и ветра, друиды отступили на шаг, и женщина протянула викингу чашу.

– Прими и выпей, – проговорила она медленно и старательно, словно для глухого или ребенка.

– Я перед боем не пью, – он отстранил чашу.

– Пей, Крода, – произнес один из друидов-мужчин.

– Меня зовут иначе.

– Сейчас имя, данное тебе родителями, не так уж важно. Пей, это не иарнгуал.

Викинг попытался взять чашу, но женщина не позволила ему, и молодому мастеру пришлось пить из ее рук. Питье оказалось терпким и жгучим, но пить его вполне было можно. Он осушил чашу и ощутил, как по телу разлилось приятное тепло. Кончики пальцев онемели, но лишь слегка, и уже через пару мгновений скандинав перестал ощущать это. Его вывели из маленького водоема, снова натянули на него белую рубашку, подали и штаны, и широкий пояс, украшенный вязью вышивки, с тяжелой пряжкой, а потом и его собственный меч, уже вынутый из ножен.

Затем из-под кроны дуба, бросающего густую, сумрачную тень, выступил старик – тот самый, который тогда беседовал с Агнаром. Окатил его холодным, суровым взглядом, настолько сильным, что его одного, пожалуй, хватило бы, что остановить несущегося в атаку быка. Викинг дрогнул, но устоял.

– Иди, – сказал друид, показав рукой туда, откуда вышел сам.

И Агнар, помедлив, пошел. А что ему, собственно, оставалось? Даже не имея настоящих представлений о магии, он чувствовал, как вокруг него плотными клубами собирается чародейство – странное, чужое, и оттого представляющееся недобрым. Одной только толики этих чар, он чувствовал, хватило бы с избытком, чтобы сделать с его душой все, что угодно.

Тем более что рядом был не один друид, а целых пять: молодой мастер смутно понимал, что эта женщина в белом, с чашей странного напитка, тоже на многое способна.

Он медленно шел по едва намеченной тропинке, ощущая под ступнями босых ног колкие сухие иголочки, хрусткие веточки и холодную траву. Идти босиком было очень приятно, и кожа после холодного «купания» постепенно отходила, начала «гореть», одаряя ощущением приятного живого тепла. Деревья, древние и молодые, опускали ветки так низко, что викинг не мог видеть ничего, что происходило в десяти шагах от него.

Правда, когда он вышел на небольшую осененную огромными, возносящимися на головокружительную высоту зелеными ветвями полянку, увиденное не стало для него слишком большой неожиданностью – чего-то подобного он и ожидал. По краям полянки замерли мужчины и женщины в белоснежных и ярко-синих одеждах, они жались к деревьям, оставляя пустым почти все пространство поляны. Посреди нее горел костер, и у костра молодого скандинава уже ждал противник – высокий и мускулистый парень в одних штанах, без рубахи, но с роскошным, отделанным золотом поясом, парень, показавшийся Агнару смуглым до черноты. Впрочем, он скоро понял, что ему показалось так лишь оттого, что противник стоял спиной к огню.

Шедший следом за викингом старик-друид выступил из-под сени ветвей, вскинул руки и принялся говорить что-то нараспев, непонятно, но красиво – и опять слишком быстро, чтобы викинг понял хоть слово. Стройным хором отозвались все присутствующие, а дальше у молодого мастера уже не было времени на раздумья – незнакомый воин атаковал его без предупреждения.