Северяне

XIII. ЛЕГЕНДА О ЛЮБВИ

Светлица на пастбище убогая, хуже самого бедного жилья в Заречном. Маленькая, с потемневшими от старости хмурыми стенами, с низким, закопченным потолком, она казалась княжне просторной и светлой, потому что хорошо и спокойно было здесь. А два маленьких окошка открывались в широкий, вечно зеленый мир. Непроходимой чащей отгородил ее вековой лес от грозной опасности.

Прошло несколько дней, и стены маленькой светлицы будто расступились, комната стала неузнаваемой. Вместе с Всеволодом княжна вымыла и выскоблила ее стены, потолок, оконца. Осмомысл только дивился, как ловко делает Черная эту непривычную для нее работу. Он дал ей вытканное еще Роксаной покрывало. Девушка накрыла им постель, убрала зелеными ветками и цветами стены и захлопала в ладоши, весело смеясь: как светло, как хорошо стало здесь!

Просыпалась Черная на рассвете – и сразу на пастбище. Если бы не дождь, и нынче нашла бы там работу. Да вот заладил в полночь и сеет, сеет мелкий, как сквозь сито, тихий да теплый.

Достала она из притороченной к седлу сумы какое-то вышиванье, уселась на постели, и забегала иголочка под шум обложного дождя. Как хорошо, что она всегда возила с собой шитье! Надоест, бывало, ездить, пустит коня пастись, сядет где-нибудь в тени на травку, поет и вышивает. А теперь вон как пригодилась эта славная работа! Без нее не знала бы, чем и заняться.

По правде говоря, Всеволод старается не оставлять ее в одиночестве. Вот и сейчас сидит невдалеке, рассказывает бывальщину или молча слушает то, что рассказывает княжна. – А не думаешь ты, Черная, – задумчиво спросил он, глядя в оконце, – не думаешь, что настанет время, когда тебе придется оставить Северянщину?

– С чего бы это? – возразила она. – Отказалась я от брака с князьями чужих земель. Не хочу покидать свою родину. Разве то тебе не ведомо?

Всеволод помолчал.

– Не ведомо, что сулит человеку доля его, – отозвался он наконец и грустно взглянул на княжну.

– То правда, – возразила девушка, – да чего нам загодя печалиться? Укрылась я от хозар тут, в лесу. Не достанут они меня.

– А вдруг не минует нас доля Олексича?

Черная подняла голову, удивленно посмотрела на парня.

– Какая еще доля? Кто таков Олексич?

– Не слышала о нем? А вот я расскажу тебе… Всеволод в раздумье смотрел на вышиванье, на иголку, проворно бегавшую по белому полотну, потом продолжал:

– Здесь, недалеко от нас, жил до недавнего времени старый волхв. Голова вся белая, борода до самого пояса, а глаза так выцвели, почти добела, даже жутко было глядеть в них. Казалось, будто слепец поднял к небу невидящий взор свой. Сколько прожил он в лесных чащобах, и сам, наверное, не знал. А люди и не спрашивали о том. Любили его за доброту, за мудрость, за дельный совет. Жил он в большом дупле. Не раз бывал и я у него. Сначала с отцом, потом сам. Приворожил меня мудрый волхв. Много знал он тайн земных и знамений небесных. Тянуло меня к нему, особливо тогда, когда кручина забиралась в сердце, когда силился я что-то понять и не мог.

Так вот, поведал мне как-то волхв про Олексича. Давно, давно, рассказывал он, когда еще в мире царило согласие, а земля, широкая и обильная, от края до края украшалась зеленью, когда в лесах и на долах просторных вольно пели птицы, не ведая ни зла, ни бед, ни жестокости людской, родился у лесных жителей сын. Да такой здоровый, такой красивый, что родители нарадоваться не могли. Мать не знала, куда положить, куда посадить своего первенца. А вместе с матерью люди добрые радовались. Рос мальчик, пролетали годы, стал он юношей. Сызмальства сдружился с лесными обитателями, с милым своим краем, полюбил всей душой леса первозданные. Не сиделось Олексичу на месте. Едва проснется, сразу на коня. А конь у него как ветер. Где только не носил он своего хозяина! По лесам, по полям раздольным, да все мало было молодцу. Без устали ездил, охотился, любовался богатством родной земли.

Что ни день, все лучше становился Олексич. Мать глаз с него не сводила. Подаст ему еду на стол, сама сядет напротив, глядит не наглядится. С утра сыну голову чешет, после завтрака в лес провожает, в путь благословляет. А придет ночь, траву под голову стелет, песни напевает, сон его охраняет.

Жил Олексич в густых, нехоженых лесах, на берегу быстротечной речки. И так любо было ему встречать погожие рассветы, а особливо весенние, так хорошо жилось в этом веселом, свежем, как трава после дождя, мире, что и желать, казалось, уже нечего: красота, приволье – все к его усладе.

Ничего не жалела мать для единственного сына, и был он для нее всего дороже на земле…