Север и Юг

− Ну! До сих пор мы успешно справлялись со всеми затруднительными вопросами. Но если какие-то из прежних споров возникают снова, я, конечно, высказываю свое мнение на следующий день после «дня рагу». Но вы едва ли знакомы с нашими даркширскими парнями, несмотря на то, что сами из Даркшира. У них такое чувство юмора и такая особенная манера выражаться! Сейчас я хорошо знаком со многими из них, и они уже свободно разговаривают при мне.

− Совместная трапеза лучше всего уравнивает людей. Смерть — ничто по сравнению с этим. Философ умирает нравоучительно, лицемер — нарочито, простодушный — скромно, бедный идиот — слепо, как воробей падает на землю. Философ и идиот, мытарь и лицемер — все едят одинаково — у всех хорошее пищеварение. Вот теория для вашей теории.

− На самом деле, у меня нет теории. Я ненавижу теории.

− Прошу прощения. Чтобы показать, как я раскаиваюсь, не примите ли вы десять фунтов на продукты, чтобы закатить пир для ваших рабочих?

− Спасибо, но нет. Они платят мне ренту за плиту и кухню на заднем дворе фабрики. И им придется платить еще больше за новую столовую. Я не хочу ударяться в благотворительность. Я не хочу пожертвований. Однажды, позволив подобное из принципа, я допущу разговоры людей, что разрушит всю простоту замысла.

− Люди будут говорить о любом нововведении. Вы ничего не сможете поделать.

− Мои враги, если они у меня есть, могут создать ажиотаж вокруг этой идеи с обедом. Но вы — друг, и я надеюсь, что вы оцените мой эксперимент молчанием. В настоящий момент это новая метла, и метет она достаточно чисто. Но, без сомнения, со временем на нашем пути возникнет множество препятствий.

Глава XLIII Отъезд Маргарет

«Любой пустяк в прощанья час

Становится для нас бесценным».

Эбенезер Эллиотт «Деревенский патриарх»

Миссис Шоу испытывала настолько сильную неприязнь к Милтону, насколько позволяла ей ее кроткая натура. Город был шумным и дымным, бедняки, которых она видела на улице, — грязными, а богатые леди одевались слишком нарядно. И ни одному человеку, простому или знатному, одежда не была впору. Она была убеждена, что Маргарет не сможет восстановить силы, оставаясь в Милтоне. Да и она сама опасалась, что ее прежние нервные приступы возобновятся. Маргарет должна вернуться с ней в Лондон и как можно быстрее. Если не убедительно, то, во всяком случае, настойчиво она убеждала Маргарет уехать, пока та слабая, уставшая, упавшая духом, не сдалась, неохотно пообещав, что после среды она будет готова сопровождать тетю в Лондон, оставив Диксон разбираться со всеми делами — оплачивать счета, продавать мебель и закрывать дом. И до того, как наступила среда — эта мрачная среда, когда должны были хоронить мистера Хейла вдали от тех мест, которые ему были знакомы при жизни, и вдали от жены, одиноко похороненной среди чужаков, что сильнее всего мучило Маргарет, поскольку она считала, что если бы не поддалась тому ошеломляющему горю в первые дни, она смогла бы все устроить по-другому — Маргарет получила письмо от мистера Белла.

«Моя дорогая Маргарет.