Север и Юг

Мистер Хейл встретился с учениками, которых рекомендовал ему мистер Белл. Многие из них начали брать уроки по совету мистера Торнтона. В основном они были в том юношеском возрасте, когда подростки еще учатся в школе. Однако, согласно распространенному и, видимо, вполне обоснованному мнению милтонского общества, парня можно было сделать хорошим торговцем только в одном случае – если смолоду приучить его к работе на фабрике, в конторе или на складе. Если его посылали в шотландские университеты, он возвращался непригодным для коммерческих устремлений. Об Оксфорде и Кембридже вообще речь не шла, потому что туда принимали только после восемнадцати лет. Поэтому многие фабриканты начинали стажировать своих детей с четырнадцати-пятнадцати лет, беспощадно отсекая их увлечения литературой и другими достижениями цивилизации. Вся их сила и энергия направлялись в коммерцию.

Тем не менее в городе нашлись мудрые родители, которые, осознавая нехватку знаний своих недорослей, старались исправить ее частными уроками. Более того, несколько милтонских промышленников, уже зрелых и состоявшихся мужчин, довольно честно признали свое невежество и решили продолжить изучение интересующих их предметов. Самым старшим и любимым учеником мистера Хейла был мистер Торнтон. Мистер Хейл столь часто и с таким уважением ссылался на его мнение, что в их доме в качестве шутки задавался следующий вопрос: сколько времени из часа, предназначенного для урока, тратилось на обучение мистера Торнтона и сколько уходило на их разговоры?

Маргарет одобряла это легкое, шутливое отношение к знакомству отца с мистером Торнтоном, поскольку она чувствовала, что ее мать воспринимала их дружбу с некоторой ревностью. В Хелстоне, где отец посвящал свое время книгам и прихожанам, его жену мало заботило, с кем он встречался и о чем говорил. Но теперь, когда мистер Хейл страстно ждал новых встреч с мистером Торнтоном, она сердилась и обижалась, словно он намеренно пренебрегал общением с ней. Чрезмерная похвала мистера Хейла создавала обратный эффект – его домашние слушатели не хотели, чтобы Аристид всегда оказывался прав.

После двадцати лет тихой жизни в сельском пасторате у мистера Хейла кружилась голова от той бурлившей энергии Милтона, которая с легкостью побеждала все возникавшие трудности. Он был настолько впечатлен большими фабриками и бесконечными толпами рабочих, что беззаботно поддался чувству общей грандиозности, не потрудившись въедливо исследовать детали ее торжества. Так как Маргарет меньше выходила из дома и не видела фабричных механизмов, она почти не ощущала этой силы технического прогресса. Наоборот, она столкнулась с двумя персонами, которые, по меркам многих людей, считались жертвами безжалостной индустриализации. В таких случаях всегда возникает вопрос: можно ли свести количество подобных жертв до минимума? Или в триумфе многолюдного шествия любой беспомощный человек мог быть затоптан или отброшен победителями на обочину, потому что у него не было сил сопровождать их на марше?

На долю Маргарет выпал поиск помощницы для Диксон. Сначала старая служанка говорила, что ей подойдет любая девушка, которая будет выполнять всю грязную работу по дому. Но просьба Диксон по поводу «любой девушки» основывалась на воспоминаниях об ученицах хелстонской школы, гордившихся тем, что им позволяли по будням входить в дом священника. Они относились к миссис Диксон с беспрекословным уважением и робели в присутствии мистера и миссис Хейл. Диксон обожала это благоговейное почтение. Она любила лесть с не меньшей силой, чем Людовик XIV, которому нравилось смотреть, как придворные закрывали свои глаза руками от ослепительного света, будто бы исходящего от него. Но даже искренние чувства к миссис Хейл не могли заставить ее терпеть этих грубых и независимых милтонских девушек, которые пытались устроиться служанками в их дом. Они не соответствовали ее жестким требованиям. А девушки, неохотно отвечая на череду ее вопросов, имели свои собственные сомнения в платежеспособности семейства, которое арендовало дом за тридцать фунтов в год, но почему-то важничало и держало двух служанок – нормальную и непомерно строгую и властную.

Мистер Хейл больше не был викарием Хелстона. Он мог потратить на служанок только маленькую сумму. Маргарет устала от рассказов, которые Диксон преподносила своей хозяйке, описывая поведение отвергнутых претенденток. Маргарет тоже не нравились их грубые манеры. Она с привередливой гордостью игнорировала их панибратские приветствия и негодовала по поводу нескрываемого любопытства милтонских жителей к домашним секретам любого семейства, не связанного с обработкой хлопка. Но чем больше Маргарет чувствовала неуместность в безудержной привередливости Диксон, тем чаще ей нечего было сказать. Тем не менее она продолжала искать служанку и иногда рассказывала матери о новых разочарованиях, забавных случаях или оскорблениях в свой адрес.