Север и Юг

Любопытно, что присутствие мистера Торнтона побудило его собеседника раскрыть некоторые тайны, которые он прятал даже от своей дочери. Возможно, сочувствие Маргарет было таким острым и явным, что он боялся своей реакции. Или, может, тонкому и чуткому мистеру Хейлу было больно видеть, как дочь сдерживала слезы, чтобы не огорчать его еще больше. Что бы ни послужило причиной, но из-за всех своих мыслей, фантазий и страхов, заполнявших его ум до нынешнего времени, он нашел более легким довериться мистеру Торнтону.

Его гость говорил очень мало, но каждая фраза, которую он произносил, повышала степень уважения к нему. Иногда мистер Хейл замолкал, охваченный каким-то ярким воспоминанием, и два-три слова мистера Торнтона завершали фразу, показывая, как близко к сердцу он принимал страдания друга. Сомнения, страхи, ослепленные слезами глаза, неуверенность, которая искала покоя, но не находила его, – ничто не пугало мистера Торнтона. Он разделял любое состояние мыслей несчастного мистера Хейла и советовал ему, где именно найти тот луч света, который помог бы рассеять тьму в его сознании. Он был человеком действия, сражавшимся в великих битвах мира. Несмотря на сильное упрямство, его связывала с Богом глубинная религия, о которой мистер Хейл мог только мечтать. Позже они никогда не говорили о подобных вещах, но эта беседа сблизила их друг с другом больше, чем какой-нибудь иной разговор о священных темах. Когда все допускается, разве может быть Святая святых?

Все это время Маргарет – неподвижная и бледная как смерть – лежала на полу кабинета! Она не выдержала бремени, оказавшегося слишком тяжелым для нее. Какой бы кроткой и терпеливой она ни была, ее вера однажды ослабела. Девушка тщетно искала помощи у близких людей. Кроме ее прекрасных бровей, хмурившихся от страданий, ничто не выдавало признаков сознания. Рот, еще недавно столь сердитый в своем пренебрежении, был расслабленным и мертвенно-бледным.

«E par che de la sua labbia si mova
Un spirito soave pien d’amore,
Che va dicendo a l’anima: Sospira»[5].

Первым симптомом вернувшихся чувств была дрожь в уголках губ – небольшая попытка что-то сказать. Но веки не открылись, и дрожь сменилась неподвижностью. Затем, опершись на слабые руки, Маргарет собралась с силами и села. Гребень выпал из волос. Она, интуитивно желая предать забвению следы минувшей слабости и привести себя в порядок, начала искать его, часто замирая на месте, чтобы восстановить силы. Ее подбородок склонился на грудь. Руки кротко легли на колени. Она пыталась вспомнить слова инспектора, которые вызвали такой смертельный испуг, но память изменяла ей. Маргарет осознавала только два факта: Фредерик был в опасности и его могли арестовать в Лондоне не только как зачинщика мятежа, но и как человека, совершившего убийство. Спасая его, она дала ложные показания. У нее имелось небольшое оправдание. Она солгала, чтобы спасти брата, пытаясь дать ему дополнительное время на выезд из Англии. Если инспектор придет завтра, а их семья к тому моменту получит столь долгожданное письмо – то есть Фредерик уже будет в безопасности, – она храбро повинится и проявит горькое раскаяние. Она, высокомерная Маргарет, признается в заполненном толпой судейском зале, что поступила непорядочно. Но если инспектор придет раньше, чем они получат весточку от Фредерика, если он вернется через несколько часов, как и обещал ей в их беседе, – она снова солжет ему. После стольких размышлений и угрызений совести Маргарет пока не знала, как она сделает это, но ее ложь, сказанная еще раз, поможет выиграть время для Фредерика.

Услышав шаги Диксон, Маргарет с трудом поднялась. Служанка сообщила ей, что гость покинул их дом.

Не успел мистер Торнтон пройти и десяти шагов по улице, как рядом с ним остановился омнибус. Вышедший из него пассажир подошел к фабриканту и, вежливо коснувшись шляпы, поздоровался. Это был инспектор. В свое время мистер Торнтон помог ему устроиться в полицию. Он иногда слышал об успехах в карьерном росте своего протеже, однако они редко встречались, поэтому мистер Торнтон не сразу узнал его.

– Сэр, моя фамилия Уотсон. Джордж Уотсон, сэр, которого вы…

– Да-да, я вспомнил. Мне говорили, что вы добились больших успехов.

– Рад стараться, сэр. И этим я обязан вам. Извините мою смелость, но мне нужно обсудить с вами маленькое дело. Это вы были тем членом магистрата, который приходил в больницу принимать показания умиравшего человека?

– Да, – ответил мистер Торнтон. – Меня вызвали ночью, и когда я пришел в больничную палату, то услышал лишь несколько бессвязных фраз, которые не имели никакого смысла. Боюсь, он был пьян, хотя доктора утверждали, что его смерть была насильственной. Одна из служанок моей матери была обручена с этим мужчиной. Теперь она в большой печали. Так почему вы спрашиваете о нем?

– Сэр, его смерть странным образом связана с дамой, живущей в том доме, из которого вы только что вышли. Это дом мистера Хейла, не так ли?