Сеул, зима 1964 года

Зайдя в редакцию, Ли понял, что тревожившие его предположения подтвердились, и прочитал он это на лице девчушки, которая выполняла мелкие поручения. Раньше при его появлении она не могла сдержать улыбки, отворачивалась и убегала, отождествляя его, похоже, с героями его карикатур, а сегодня она вежливо, как того требовали приличия, поздоровалась и с улыбкой на лице прямо посмотрела на него.

Это был всего-навсего какой-то момент, но в его взвинченном состоянии этого вполне хватило, чтобы всё понять. Когда он подумал о том, что в ясных глазах девчонки, которая взглянула на него снизу вверх, промелькнуло что-то похожее на сочувствие, его это не рассердило, нет, и даже наоборот, почувствовав полный упадок сил, он с застывшим лицом прошёл в отдел по культуре.

Сидевшие за своими столами журналисты совсем не так, как раньше, особенно радушно поприветствовали его, и он, как будто уже всё знал, весьма обходительно поздоровался с ними, словно сделал это в последний раз. Он вдруг растерялся, не зная, как ему следует теперь вести себя. Вместе с непонятно откуда взявшимся стыдом им завладели мысли о том, что бежавшее время внезапно остановилось, и образовалась пустота. Из состояния оцепенения его вывел редактор культурной рубрики:

— Ну что там у нас с сегодняшней серией? — спросил редактор, протягивая руку. Ли растерялся. Разве такой вопрос уместен в предполагаемой им ситуации? Он напрягся и постарался незаметно упрятать папку с карикатурами ещё глубже под мышку, после чего, вытирая ладонью капельки пота с покрасневшего лица, проговорил:

— А я не принёс.

Сказав так, он тут же пожалел об этом. А вдруг его предположения совершенно беспочвенны? Вдруг из-за своей повышенной нервозности он совершает сейчас большую ошибку? Однако ж следующие слова заведующего культурным разделом разбили его радужные надежды в пух и прах.

— Так вы, оказывается, уже в курсе! — сказал он, вставая со своего места. — Может, пойдём выпьем по чашечке чая? — И, давая понять, что им надо поговорить, заведующий повлёк его за собой к выходу.

— Я очень сожалею, что всё так вышло. Мы ведь так долго проработали вместе, — сказал ему заведующий после того, как они зашли в чайную и сели за столик.

— Я пытался замолвить за вас словечко, но… да и главный редактор тоже всегда так хвалил ваши карикатуры… однако… от читателей стали приходить…

— Да нет, действительно было несмешно. Я и сам об этом догадывался, — пришёл он на помощь заведующему, видя, что тот не решается высказаться до конца.

— Ну, нет… Просто читатели не сумели понять вашего юмора.

— Мне чаю, а вам? — спросил заведующий у него, когда подошёл официант, чтобы принять заказ.

— Мне тоже…

— Похоже, жалобы вызвали карикатуры прошлой недели. Я буду с вами откровенен… скорей всего, то, что последние серии были не самыми удачными, и вызвало недовольство читателей… В общем, на прошлой неделе из-за жалоб нам с главным редактором пришлось изрядно попотеть…

Однако больше всех переживал, конечно же, он сам — автор карикатур.

— Да что там! И вправду, было неинтересно.

— Приболели что ли?

— Да живот что-то… Разболелся не на шутку…

Хотя понос у него начался со вчерашнего утра.

— А, так вот значит из-за чего весь сыр-бор! Левомицетин принимали?

— Да, теперь уже всё в порядке…

— Ну и слава богу!

Перед ними поставили чашки.

— А вот и чай! — сказал заведующий. Они пили маленькими глоточками… Из вежливости поднимая кружки, отпивая и ставя их обратно.

— Надо же, оказывается, мы с вами ни разу вот так не пили чай… По-моему, это впервые?

— Да, кажется, в первый раз.

— Не знаю уж почему, но такое впечатление, что сотрудники нашей газеты в последнее время находятся не в самой лучшей форме… На роман, который мы печатаем по частям, тоже приходят жалобы читателей. Просят прервать, так как им, видите ли, неинтересно. Прямо какая-то чёрная полоса…

Говоря так, заведующий культурным разделом, похоже, старался его утешить. Однако его это только раздосадовало. Наверняка, писателю, который пишет тот неинтересный роман, тоже будут приводить в пример «несмешного» карикатуриста, когда будут сообщать об увольнении. И, скорей всего, скажут, мол, прям какая-то чёрная полоса… В животе у него длинно забурчало.

— Те, кто смотрят, посмеялись — и всё, трудно приходится тем, кто рисует… — будто обращаясь к самому себе, проговорил заведующий. — Как бы то ни было, вы весьма талантливы! Где вы, говорите, учились?

— Да что там… как-то так само вышло…

Ещё он хотел сказать, что как-то так случайно получилось, что он стал добывать себе средства на пропитание в этой газете, но, естественно, это он оставил при себе.