SETI: Поиск Внеземного Разума

Хотя вопрос, который привел к формулировке антропного принципа, как уже отмечалось (§ 3.5), в своей исходной постановке был далек от каких бы то ни было соображений о распространенности жизни и разума во Вселенной, его нельзя считать полностью нейтральным по отношению к этой проблеме. Можно выделить два аспекта приложения АП к проблеме жизни во Вселенной: 1) это вопрос о множественности обитаемых миров-вселенных, т. е. существуют ли в ансамбле миров обитаемые вселенные, и как часто они встречаются; 2) обитаемость нашей Вселенной.

Мы видели, что наблюдаемые в нашей Вселенной значения жизненно важных констант (таких, как масса электрона т_e разность масс нейтрона и протона Δm и др.) являются «гигантскими флуктуациями». Следовательно, вероятность возникновения именно такой вселенной очень мала. Почему же тогда возникла наша Вселенная? Является ли этот процесс случайным или закономерным, управляемым? Если допустить чисто случайную реализацию начальных условий (что само по себе требует обоснования), то вселенные с пригодными для существования человека условиями должны быть крайне редки. Но это не означает, что в других, чаще встречающихся вселенных не может быть каких-то иных «экзотических» (с нашей точки зрения) форм жизни и разума. Согласно А. М. Мостепаненко, такие «неантропоморфные» формы жизни и разума вполне могут существовать в других вселенных с иными физическими законами, топологическими свойствами пространства-времени и мировыми константами[276]. Однако какая-то часть вселенных может быть лишена жизни. Если же процесс выбора начальных условий не случаен, то тогда все вселенные из ансамбля миров могут быть обитаемыми. Эта проблема остается для нас пока чисто умозрительной.

Вопрос о существовании жизни в нашей Вселенной в свете антропного принципа приобретает новую окраску. Прежде всего антропный принцип, как отметили В. В. Рубцов и А. Д. Урсул, устанавливает существование такого внешнего набора условий, без которого жизнь на Земле не могла бы возникнуть даже в результате редчайшего совпадения благоприятных обстоятельств. Но этим значение АП для обсуждаемой проблемы не исчерпывается. Он позволяет, в частности, по-новому переосмыслить известное изречение Метродора о колосе (§ 4.1). Почему аргументация Метродора представляется мало убедительной для современного человека? Потому что она воспринимается лишь как апелляция к беспредельности пространства. Ассоциация Вселенной с плодородной (да еще засеянной!) пашней не принимается во внимание, мы склонны рассматривать ее просто как некий безосновательный поэтический образ. Ведь логически допустима и другая возможность — беспредельная Вселенная, подобная безжизненной каменистой пустыне, где чудом образовался единственный оазис, в котором расцвела жизнь. Многие склонны видеть в нашей плане те именно такой оазис. Образ пустынного, холодного, враждебного человеку Космоса, стремящегося поглотить человека, довольно прочно укрепился в сознании людей. Возможно, отчасти его питают астрономические данные о пустоте (практической пустоте или ничтожной плотности вещества) межзвездного пространства, об абсолютном холоде (температура близка к абсолютному нулю) и о губительных излучениях (ультрафиолетовое излучение, космические лучи), пронизывающих космическое пространство. При отсутствии подтверждений о существовании жизни в Солнечной системе и распространенном скептицизме в отношении возможности существования жизни за ее пределами (скептицизме, который обосновывается определенными научными аргументами) эти данные астрономии способствуют формированию подобного образа Космоса. Так, древняя идея борьбы Космоса и Хаоса трансформировалась: Космос, в сознании людей, превратился в Хаос, а человек (во главе земной жизни) — в единственную силу, противостоящую разрушительным силам «космоса-хаоса».

Антропный принцип позволяет преодолеть этот образ враждебного человеку Космоса. Новые данные, полученные в русле исследований АП, делают такое представление несостоятельным. Когда мы видим, что Вселенная в целом удивительно тонко приспособлена для жизни (и для человека), трудно сохранить образ Космоса как безжизненной пустыни с единственным чудом сотворенным оазисом. Если наше научное восприятие мира мешает нам видеть (подобно древним пантеистам) жизнь в каждой частице Космоса и в каждой точке космического пространства, то мы можем легко допустить существование других оазисов жизни во всех «плодородных» местах Вселенной. Теперь, отталкиваясь от изречения Метродора, мы можем поставить проблему таким образом: может ли быть так, что самые глубокие, фундаментальные свойства Вселенной в целом делают ее пригодной для существования жизни (и человека),а реализуется эта возможность только в одной (ничтожной!) части Вселенной?