Сети

Марго несколько раз засыпала и просыпалась. Когда она проснулась окончательно, они с Морганом доели свои припасы и ускорили темп. Местность становилась все более знакомой и обжитой. Холмы выровнялись. За деревьями, словно серебряное зеркало, сверкнула лента реки, ведущей к дому, – Ланц. Вторая лента, пошире, с темными пятнышками барж, похожими издали на жуков-плавунцов, убегала южнее – Наим. Жаль, нет времени подольше полюбоваться этими чудными местами, о которых Марго много слышала от паломников. Все еще яркая листва буков и каштанов блестела на солнце. По берегам утопали в садах аккуратные деревеньки с увитыми зеленью крышами. Частично убранные поля перемежались с виноградниками и пастбищами, оставляя лесу крохотные островки. Запах винных погребов наполнял рот терпким привкусом. Держались реки. Морган по-прежнему избегал проезжих дорог и жилья. Людей они встретили всего пятерых, хотя уборка полей в самом разгаре. Все пятеро были мертвецки пьяны: двое подпирали деревья, а троица – друг друга. Выглядел он еще более мрачным и погруженным в себя, чем вчера. Марго чувствовала, что между ними разверзлось ущелье и с каждым часом оно становится шире. Как Ланц и Наим, которые текут рядом, но никогда не соединяются. Впрочем, лозоходцы утверждают, это только на поверхности, а под землей они – один широченный поток.

Когда лошадь перешла на шаг, чтобы пересечь мелкий ручей, Марго предложила Моргану заночевать в Ланце. При монастыре есть гостевой домик, отец с радостью примет человека, разыскавшего его дочь. Ее слова упали в бездонную пропасть. Оставшуюся часть пути они провели по разные стороны молчания. Марго объяснила себе отсутствие ответа необходимостью обдумать ее предложение. Он плохо себя чувствует, не выспался. Конечно, согласится.

Ранним вечером они выехали на прямую широкую утоптанную тропу, усеянную каштанами и желудями. Тропа упиралась в мост – тот самый, откуда два с половиной года назад Марго совершила прыжок в неизвестность. Морган остановил лошадь, не доехав до реки десятка ярдов. У Марго внутри все обрушилось.

«Так он не собирается заезжать?..»

Морган спешился и протянул руки, чтобы ссадить ее. Марго соскользнула в его объятия, с трудом поборов отчаянное желание обвить руками его шею, уткнуться в его плечо и не отлепляться от него до тех пор, пока они не сядут обратно на лошадь и не поскачут в обратном направлении. Порывшись в седельной сумке, Морган отдал ей что-то черное, скатанное валиком. Ага, платье. Марго сунула его под мышку.

– Ну… спасибо! – Она сделала неловкий книксен.

Морган неподвижно смотрел на нее. Лед в глазах растаял. А был ли он? Марго видела перед собой глаза загнанного, измученного человека, в которых плещется боль: они тоскуют по ком-то, оплакивают кого-то и не находят утешения. Она сглотнула горячий ком.

– Возьми меня с собой в Идан! – предательски вырвался всхлип. Марго закрыла лицо руками, чувствуя, как горячая краска заливает ее с головы до пят.

– Ну же, детка, не грусти. – На плечо опустилась большая теплая ладонь. – Разрушение всегда открывает двери новому. Конец чего-то одного – это начало чего-то другого. За смертью следует новая жизнь. Береги себя!

«Детка… Он даже не видит во мне женщину!»

Ладонь Моргана покинула ее плечо, оставив горячий след. Звяканье сбруи. Стук копыт. Марго отняла руки от мокрого лица. У нее было ощущение, будто у нее отняли что-то, по праву принадлежащее ей одной. Будь у нее лошадь, она помчалась бы за ним. В Идан. На ледяную равнину. Куда угодно. Не побоялась бы ночевать в лесу. Она догнала бы, нашла его. А он… даже не оглянулся. Марго провожала взглядом удаляющегося всадника, пока он не свернул с тропы вправо. Значит, поедет берегом. Она перебежала мост, облокотилась на деревянные перила и вытянула шею, высматривая движение среди деревьев. Морган как сквозь землю провалился.

«А вдруг он никуда не уехал? Может, я обескуражила его своей шальной просьбой и он колеблется – ждет, что я брошусь ему вдогонку? И если да, то… Ты не дура ли, а?»

Так или иначе, прогуляться на тот берег стоит.

С тропы донеслось мычание. Хамоватый женский голос ругнул корову. Марго сбежала вниз, под мост и сжалась в комочек на песке. Топот и визг. Трудно сказать, человеческий или поросячий. Речная долина наполнилась режущими ухо воплями. Мост со скрежетом затрясся, в воду посыпались каштаны. Сначала мальцы кидали их друг в друга, потом в привязанную выше по течению лодку. Когда они переключились на железную трубу от печки, которую такой же, как они, дебил незнамо зачем подвесил к дереву, Марго готова была собрать все эти каштаны и запихнуть им в задницы. Последним прошаркал то ли отец семейства, то ли дед. Пока шел, обхаркал весь мост.

Эта вакханалия спустила Марго с небес. Надо проглотить горькую пилюлю и воскресать из небытия. Стемнеет, и припрутся дебилы постарше, с самогонкой.