Сети

«А у тебя все дети от одного мужа?» – чуть не вырвалось у Марго. Умудрилась что-то высмотреть в его глазах. Свои собственные фантазии. Будь у нее длинный зеркальный нож, как у Моргана, она бы вынула его – не затем, чтобы зарезать хозяйку, а чтобы дать понять, что ее слова являются грубым вторжением в ее личное пространство. Куда! Посторонним! Вход! Закрыт!

– Боюсь, вы ошибаетесь, мэм, – отрезала Марго с холодной вежливостью. – Он на всех так смотрит.

Хозяйка миролюбиво улыбнулась:

– Я принимаю их у себя шестой год, детка, и, поверь, достаточно хорошо их изучила. Они славные ребята, но с ними нужно быть поосторожней.

Марго почувствовала, как в ней что-то пробудилось; неведомая часть ее существа, о которой она раньше не подозревала, вручила ей фантом зеркального кинжала, и Марго, сжав рукоять обеими руками, поместила его между собой и хозяйкой, как воин, приготовившийся к битве. Она вскинула подбородок и стальным голосом отчеканила:

– Я выросла при монастыре Святого Аммоса. Мой отец – главный священник Ланца и округа Садальмарих, владелец винодельческой фермы «Карл Лишинн». Морган вытащил меня из опасной переделки в Браголлаке, где я три года обучалась травничеству, и делает мой путь до дома безопасным. Позавчера он всю ночь в одиночку отбивался от громадной стаи претов, чтобы спасти нас обоих. Что ж, каждый судит о других по себе…

Хозяйка выставила вперед руки, словно защищаясь от этой яростной атаки:

– Хватит, хватит, девонька, я сдаюсь. Только вот была…

Женщина умолкла и отвернулась к раковине. Марго сразу поняла почему: в окне кухни маячило отражение Моргана. Ха! Она гордо тряхнула кудрями.

– Всего доброго! – И зашагала ему навстречу.

Морган велел ей выходить за ворота, а сам еще минут пять беседовал с хозяйкой. Это вызвало у Марго настоящую ярость.

– Тупая деревенщина! – бросила она с презрением, когда они отъехали от дома. – Это твои друзья?

– Друзья друзей. – Морган счел излишним объяснять, что расположение этой семьи некогда завоевал Трау, о чем поведала ему Долма. Одним Богам известно, чем он так очаровал фермеров, что его имя стало паролем для ночлега.

К полудню полоса облачности осталась позади. Потеплевшее дыхание ветра принесло сладковатый запах виноградников, дубовых бочек, роз и можжевельника. Запах монастыря. Запах дома. Дом… Марго казалось, он здесь, в объятиях Моргана. Сможет ли она снова ощутить домом монастырь? Воздушные замки рушились один за другим. Морган – тот, за кого себя выдает, и везет ее в Ланц. Безусловно, кое-что он скрыл: свою связь с гвардией порядка. Он сыщик, охотник за людьми, действующий под личиной торговца. Тогда и его дружба с Сурами вполне объяснима: отчего бы сыщикам и колдунам не обмениваться информацией, не помогать друг другу за определенную плату? Чуда не будет. Завтра вечером он передаст ее в руки отца и ускачет в свой Идан. Да, его рука прочно обосновалась на ее талии, но это не более чем забота о ее безопасности. Так повел бы себя любой порядочный мужчина. От этих мыслей в груди клокотало. Встречный ветер сдувал горячую пелену с век.

За день они не сделали ни одного привала. Морган безжалостно погонял кобылу. Купленные утром у фермерши овсяные оладьи с морковкой, хлеб и копченую рыбу съели на ходу. Морган был хмур, как грозовая туча. По сведенным на переносице бровям и плотно сжатым губам Марго предположила, что его мучает боль в раненой руке. Видно, хваленые снадобья Суров не так уж действенны. Гонка прекратилась поздно ночью, в лесу. Неподалеку по перекличке собак угадывалась деревня. Морган напоил Марго горячим земляничным чаем и отправил спать. Зарывшись с головой в спальник, она через щелочку наблюдала, как он, сгорбившись и спрятав лицо в ладонях, сидел у огня, потом бродил. В какой-то момент шаги зашуршали совсем близко и затихли. Марго перестала дышать.

«Ляг рядом. Обними меня. Пожалуйста!»

Листья снова зашуршали, шаги стали удаляться. Горло сдавили слезы.

– В седле спится лучше, не правда ли?

Марго вскочила прежде, чем поняла, что голос Моргана ей не почудился.

Было сыро. Морган достал из седельной сумки плащ. Марго закуталась, он посадил ее перед собой боком, на бедра, как в первый день их путешествия. Марго прижалась щекой к его груди, вдохнула его запах… за три дня он стал таким родным. Лошадь пошла убаюкивающим шагом. Вот так бы и ехать. Не важно куда, не важно зачем.