Сети

Марго спрятала лицо в коленях. Изливающаяся из нее боль тонула в лесном мраке. Несколько минут Морган слушал треск горящих поленьев и пьяный хохот филина в глубине леса. Весь жар костра сосредоточился у него в паху. Он ожидал чего угодно, только не рассказа о том, как компания юных подонков со смаком втаптывает в грязь звездный свет.

– Утром я не вышла на богослужение, – продолжила девушка. Складки плаща глушили ее голос. Морган наклонился вперед, прислушиваясь. – Сказала, что у меня болит голова – она и вправду болела, – и провела весь день в постели. Плакала, корила себя. А что толку. Несколько дней от Антуана не было вестей. Я думала, ему неловко. Не выдержала и под предлогом пригнать корову побежала к нему сама. Я постеснялась войти в калитку, влезла через щель в заборе и наткнулась на его брата – другого, не Кристофа. Он так мерзко улыбался, глядя на меня, что я поняла: Антуан ему рассказал. Он пошел за ним в дом, и оттуда донесся его голос: «К тебе пришла твоя церковная мышь» и голос Антуана: «Гони эту потаскушку в шею, если не хочешь попрыгать на ней сам». Они, видимо, посчитали, что у меня неважно со слухом. И… я убежала, не дожидаясь, пока кто-нибудь из них выйдет. – Она задышала часто и глубоко. – А на следующий день я отыскала Антуана в поле и призналась, что люблю его. И он послал меня подальше, грубо. А спустя несколько дней Линн проболталась: оказывается, Антуан поспорил с приятелем. – Плечи девушки вздрогнули от беззвучных рыданий, она вскочила и убежала в кусты.

Тело непроизвольно шевельнулось. Морган усилием воли пригвоздил себя к бревну.

«Остынь! Ты не настолько близок ей».

Дружеское утешение, предложенное в трудную минуту, и любовное объятие – не одно и то же, но первое перетекает во второе так же быстро и незаметно, как вода выносит лодку из реки в море, а море таит в себе новые опасности. Спустя какое-то время послышался плеск воды: умывается. Морган заварил земляничные листья.

– Извини. – Шмыгая носом, Марго села на бревнышко. – Антуан утверждал, что монашки ничем не отличаются от мирских девушек. Что они только прикидываются добродетельными. Узнав от Линн о моих чувствах к нему, он заключил с приятелем пари. Его не отпугнул даже статус моего отца, наоборот – это увеличило ставку. Три серебряных дана. Через две недели Антуан обвенчался с Розанной, деревенской красоткой. Оказывается, они были уже год как помолвлены. В день их свадьбы мы познакомились с Иштваном.

Ах, вот оно что… Иштвану не было нужды ни соблазнять, ни приколдовывать ее, ни даже уговаривать бежать с ним. Он просто вовремя появился. Что бы он ей ни плел, его слова упали на взрыхленную и удобренную почву. И бедняжка столько времени носила в себе, берегла этот страшный дар для того, кто сможет его принять.

«Что ж, попробую не разочаровать тебя».

– Хлебни-ка, прогрейся. – Морган снял с углей оловянную кружку, вытер днище об колено, и девушка послушно приняла ее из его рук. – Осторожнее! Оберни плащом. И объясни, в чем твой грех: я не понял.

– В том, что я пошла с ними. Я подозревала, что нечто подобное может случиться, и, наверное… хотела этого. Но я думала, что Антуан действительно в меня влюблен. У меня и мысли не возникло, что он станет… – Марго сконфуженно запнулась и приникла к кружке.

– Почему же ты не поставила в известность отца? Ты могла поговорить с ним как с отцом, а не как со священником. В случившемся нет ни капли твоей вины.

– Как с отцом… Батюшка Адриан называет меня своей дочерью, он мудрый духовный наставник, но… не более того. Я видела, как отцы относятся к своим дочерям – их ласкают, целуют… У нас же были только проповеди. Батюшка никогда не брал меня к себе в дом. Я жила вместе с монахинями, как послушница. Надеюсь, участь попадьи, раз я потеряла невинность, теперь меня минует.

Моргану понравилась торжествующая усмешка сквозь слезы, с которой девушка произнесла последнюю фразу. Он вынул щук, очистил от обмазки, протянул одну рыбину Марго. Оба с жадностью набросились на еду и несколько минут только жевали.

– Еще я промолчала потому, что батюшка постоянно упрекает меня в отсутствии смирения, – продолжила Марго пободревшим голоском. – Святой Аммос, основатель нашей обители… Однажды на него напали разбойники. Отнять у него было нечего: старенькая одежда да иконка – вот и все его имущество. В ярости они избили его, и он не сопротивлялся, хотя был очень силен и при нем был топор. Он остался чуть жив. Покалеченный, лежал в тяжких муках и молитве десять дней, пока его не исцелил Господь. Разбойников потом поймали и привели к нему, и он простил их, а они раскаялись в своих злодеяниях.