Сети

Проснулся Морган там же, где заснул. Позевывая, окинул взглядом комнату. Ли не вернулась. В теле приятная слабость, голова немного кружится. Нет причин просыпаться, кроме переполненного мочевого пузыря. Не одеваясь, он вышел на теплые бревна плота. Листва береговых деревьев беззвучно трепетала на отсутствующем ветру. Темно-синяя вода лениво дремала под полуденным солнцем. У правого края плота покачивался причаленный каяк – длинный, рассчитанный на двоих. Морган беспокойно завертел головой: неужели ночевала?

– Туалетное ведро за домом, – услужливо подсказали слева.

С лавочки на крыльце радостно скалился сухой, лысый, прокопченный солнцем старикан. Не подай он голос, Морган не заметил бы его. И сам жрец, и его одежда сливались со стеной хижины.

– Угу. – Морган хмуро поплелся в сторону, куда указывала сморщенная рука. Явился за подношениями.

«Чтоб тебя ими стошнило».

– Большая глубина. И здесь никогда не бывает ветра, – пояснил старик, едва Морган вывернул из-за угла. – Озеро Молчания – так мы зовем это место. Голоса Богов можно услышать лишь тогда, когда замолкают все остальные. Одевайся. Дома доспишь.

– Я не слышал, – грубовато буркнул Морган. – И не покину это место, не получив того, за чем пришел. – В подтверждение твердости своего намерения он скользнул обратно в хижину.

– Мы, конечно, можем устроить для тебя маскарад, – догнал его голос жреца.

«Благодарю. Вы уже устроили».

Он занял оборонительную позицию, привалившись к двери спиной.

– Привести на живописный берег реки, – невозмутимо продолжал жрец, – где ты снимешь одежду, бросишь ее в костер, искупаешься, облачишься в простыню, выпьешь крови жертвенного кого-нибудь. Задом наперед сойдешь в глубокий грот, зажжешь свечи, воскуришь благовония, сядешь, свернув ноги узлом, и начнешь пялиться в стену. Дня через три тупого сидения без воды и пищи твое измученное сознание явит тебе светлоликую красавицу ростом в десять футов, которую ты примешь за Мудрейшую или Земную Владычицу. Она промокнет полой своих длинных одеяний твои слезы и напоит тебя святой водой из серебряного сосуда, а когда она наклонится к тебе, чтобы благословить поцелуем в лоб, ты обнаружишь, что у нее светлые кудри и голубые глаза, а ростом она тебе по грудь. К чему все это? Ты знаешь, как тебе поступить.

Морган облизнул пересохшие губы и опустил голову. Пользуясь его неспособностью закрыться, облазили вдоль и поперек. Провели таинственный обряд, взяли за него плату, обставив свои бессмысленные действия высокими принципами. А теперь сообщают то, что он прекрасно знает сам, и вышвыривают. Лживое ворье!

– Злишься. Отлично! – донесся снаружи триумфальный возглас. – Гнев – это огонь. А огонь – это жизнь! Я спокоен за твое будущее.

– Если я поступлю, как знаю, меня объявят предателем, – сквозь зубы отозвался Морган. «Засунь свое гребаное ясновидение себе в задницу!»

– Мы готовы утрясти дела, связанные с твоим исчезновением, объявив твоей семье и главам общины, что ты получил откровение служить Храму. Именно поэтому я здесь. Давай поторапливайся. Детали обсудим по дороге к вратам.

«Забросил удочку с приманкой и тянешь за леску? Не получится, уважаемый!»

– Я не смогу воспользоваться вратами. Я потерял Дар после того, как Гионы вернули меня с того света.

– Сможешь, если припрет, – с наглецой усмехнулся старик. – Дар, который мы несем в себе с рождения и передаем по наследству, как и наше проклятие, – в ведении Богов. Невозможно потерять то, с чем ты пришел в этот мир. Полное восстановление – в течение двух месяцев. Это прогноз Лионеллы. У Ли точные прогнозы.

Морган набрал в грудь воздуха и контратаковал:

– Мнение Гионов менее оптимистично. У меня гораздо больше причин доверять тем, кто возвращает жизнь, чем тем, кто под видом обряда пытается ее отнять.

– Гионы не возвращают жизнь, они плодят живых мертвецов. Девушки просто сшивают тела и сращивают ткани. Их отец просто воссоединяет духовную оболочку с физической. Они сами не знают, как у них это получается, и, подобно большинству из нас, не имеют ни малейшего понятия об истинной природе Дара. Никто, кроме Храма, не суммирует наблюдения за теми, кого они вернули, хотя не стану утверждать, что и нам известна судьба абсолютно всех. Но даже если бы кто-нибудь обратил внимание на то, что эти люди не живут дольше двух лет после реанимации, ничего не изменилось бы. Надежда. За нее Гионам будут отдавать последнее. Есть тонкие вещи, не видные ни Гионам, ни целителям. То, что разрушается в момент смерти и не восстанавливается без вмешательства Богов. Точнее, тех, кто является их проводниками. Воля к жизни – так бы я это назвал на понятном тебе языке. Побывавший мертвым стремится назад. Он умирает не от болезней. Гионы профессионалы: и Манну, и тело они латают на совесть. Обычно это самоубийство, сознательное или бессознательное. Очнувшись после реанимации, ты радовался, хотел жить? – Длинная пауза. – Под видом обряда в тебе пробудили Дар, хотя ты пока этого и не чувствуешь.