Сетевой эффект

Я послал по сети запрос на транспортное средство, которое на «Сохранении» по какой-то причине называлось карт (явно по какой-то дурацкой причине), чтобы ждал нас в ближайшей зоне посадки. Площадь и улицы были освещены небольшими, парящими над землей фонарями, а почву и временное мощение замысловато разрисовали светящейся краской (к счастью, не краской-маркером, которая передает в сеть видеоролики, вот это сущий кошмар). Пока мы пробирались сквозь толпу, люди узнавали Мензах, улыбались и махали руками. Мензах улыбалась и махала в ответ, но не отпускала мою руку. На обочине транспортной зоны к нам заковылял какой-то набравшийся тип с горстью блесток в ладони, но я пристально посмотрел на него, и он свернул в сторону.

Карт уже дожидался, и я усадил туда Мензах, а сам сел рядом. Я велел карту ехать в семейную палатку, которую возвели в жилой зоне на краю фестивальной площадки. Картом управлял довольно ограниченный бот, развозящий людей по всей фестивальной площадке, но соблюдающий запрет передвигаться по закрытым для транспорта зонам.

Он пожужжал в темноту, по дорожке среди высокой травы и кустов. Мензах вздохнула и открыла окно. Ветер был по-прежнему теплым и пах растительностью, а установленные вдоль дорожки низкие фонари не заслоняли звезды. Местность была плотно заселена прибывшими на фестиваль людьми и дополненными людьми, но сейчас мы ехали по той зоне, куда люди обычно приходят поспать. Временное жилье (всевозможные навесы, палатки, дома на колесах и складные конструкции, больше похожие на арт-инсталляции) в основном было темное и тихое. Зона для тех, кто хотел пошуметь, находилась на противоположном конце площадки – за экраном, приглушающим музыку и другие звуки.

– Спасибо, – сказала Мензах. – Прости, что прервала твои занятия.

Я отозвал всех дронов, кроме записывающего спектакль, и того взвода, который я отрядил присматривать за членами семьи, еще оставшимися на вечеринке. Еще один взвод находился в палаточном лагере, наблюдая за периметром, а также двумя взрослыми и семью детьми, вернувшимися раньше.

Я не знал, как себя вести. Непохоже, чтобы над Мензах нависла смертельная угроза, но ее поведение отличалось от обычного, когда она возвращалась в жилмодуль после утомительного, но плодотворного дня, взяв все нужные образцы.

– Я записал спектакли, – сказал я. – Хочешь посмотреть?

Она встрепенулась.

– Мне так и не удалось посмотреть ни одного представления. Ты записал… Как же он назывался? Новый исторический спектакль Глоу и Цзы-минь?

Разница между ее ответом в стиле «спокойно и как ни в чем не бывало» и обычным спокойствием была достаточно ощутима, чтобы построить диаграмму.

– Да. Он неплох, – ответил я.

Ее явно что-то беспокоило, и не только то, что члены ее семьи меня сторонились, как и я их. Они предполагали, что я останусь в палаточном лагере. Ну уж нет. Мензах сказала им, что я не нуждаюсь в помощи и присмотре и могу ходить, куда вздумается. Цитата: «Если он сумел выбраться из напичканных охраной корпоративных систем, когда в него стреляли, то уж с нашим фестивалем как-нибудь справится».

И не сказать чтобы ее семья панически боится ужасных беглых автостражей, которых обожают показывать в сериалах и новостях, или что не любит ботов. На «Сохранении» живут «свободные» боты, хотя у них есть хранители, отвечающие за их действия. Нет, они не любили именно меня.

Это не относится к семи детям. С тремя из них я тайком обменивался файлами по сети.

Думаю, если бы я был обычным ботом или даже обычным автостражем, просто списанным, наивным и ничего не понимающим в мире людей, вроде тех ботов, которых изображают в сериалах, то они бы смирились. Но я не такой. Я – это я, Киллербот.

Так что у Мензах не ручной бот вроде бедняги Мики и не печальный полубот-получеловек, которому нужно постоянно помогать, теперь у нее появился я.

Все это я позже высказал доктору Бхарадвадж, когда у нас был долгий разговор обо всем – она в то время собирала материал об отношениях ботов и людей для своего документального фильма.

– Как бы мне хотелось, чтобы ты ошибался, – сказала она, поразмыслив.

Фараи была одним из немногих исключений. Когда Мензах впервые представила меня членам своей семьи, на станции, Фараи со мной поговорила. Точнее, поговорила передо мной. Вот запись:

Фараи: Ты знаешь, как мы благодарны за то, что ты вернул ее.

Это я знаю, да. Что в такой ситуации говорят люди? Быстрый поиск по архиву подсказал вариант: «Хм… ну да», и даже я понял, что он совершенно неуместен.

Просто для сведения: если стоящий рядом Киллербот уставился куда-то левее вашей головы, избегая смотреть в глаза, то это не оттого, что он раздумывает, как бы вас прикончить, он просто судорожно пытается придумать достойный ответ.

– Я хотела спросить, какие у тебя с ней отношения, – добавила она.