Сет из Хада

Она несколько раз сменилась в лице, ожидая справедливого выговора, но Сет молчал, глядя на метнувшегося через приемную Черепкова. Добежав до своего стола, Черепков схватил какие-то бумаги и, повернувшись, наконец, к Сету, выпалил:

– Бесконечно рады приветствовать, шеф!

– Черепков, – Сет прошел на середину приемной и, еще раз взглянув на испуганно жавшиеся друг к другу души, продолжил, – почему они здесь?

Черепков нервно задергался – он боялся не грозного, в общем-то, шефа, понимая, что когда-нибудь большая чаша его долготерпения может переполниться. Понимал, но никаких выводов из этого не делал. Возможно, потому что просто был неспособен на столь сложный мозговой процесс.

– Так, эта, Сет Плутонович, ща оприходуем, грехи перепишем и отправим, эт самое, дальше! – Черепков озабоченно нахмурил лоб, зачем-то посмотрел в бумаги, и добавил, – Как полагается, эт самое!

– Эмма, зайди ко мне, – Сет подошел к двери в свой кабинет и, остановившись, вновь посмотрел на Черепкова, – чтобы через минуту все были отпущены. Им и так…, – помедлив, подыскивая слово, – ждать! Ясно, Черепков?

– Так точно, эт самое, шеф, все ясно! – Вытянувшись в струнку, Черепков поедал начальство белесыми глазами, всем своим видом выражая полную готовность сию же секунду отправить несчастных хоть в Чистилище, хоть в Тартар, хоть во Тьму Внешнюю.

Отвернувшись, Сет провел рукой вдоль двери, мысленно снимая охранное заклинание, и дверь распахнулась, приглашая хозяина в прохладную кабинетную тишину.

Уютный кабинет служил предметом гордости графа. Здесь не было ничего помпезного, как в кабинете директора Саргатанаса но, в то же время помещение не отличалось скупым аскетизмом конуры Мертвецова. Небольшой, искусной резьбы стол, несколько кресел, ряд стеллажей с редкими, ценными книгами, старинные подсвечники с торчащими в них черными свечами, которые он зажигал лишь по праздникам либо уступая просьбам кокетки Прозерпины, любившей неожиданно заскочить к нему, чтобы помурлыкав, выпросить себе какую-нибудь безделушку. Большой камин, где всегда горел огонь, чудесным образом разгорающийся всякий раз, когда Сет входил в кабинет, и стихающий, как только он покидал его…

Сет любил, сидя камина, поразмышлять о расследуемых им грехах. Украшавшие каминную полку фигуры, были выполнены известными мастерами Хада, и изображали сцены давно канувших в зиму ночей, по которым можно было рассказать практически всю историю города. Сам директор, посетив однажды кабинет Сета, возжелал иметь такой же орнамент, и был крайне огорчен, узнав, что полка сделана еще во времена Ушедшего, а изготовивший его мастер погиб в Последней войне.

Увидев, как медленно, словно просыпаясь, взметнулись лепестки огня, Сет улыбнулся – не камин был живым, а огонь – последний подарок отца. Такой же огонь горел и у него дома, такой же горел и на могилах родителей…

Подойдя к столу, Сет открыл верхний ящик, и вынул оттуда коробку с табаком и небольшую трубку. Набив ее, он обернулся к замершей у двери Разлагаевой.

– Эмма, – щелкнув пальцами, что вызвало целый сноп искр, Сет быстро раскурил трубку, – меня не было всего полдюжины ночей, а у вас уже всюду очереди.

– Сет Плутонович…, так их прибывает и прибывает! – Разлагаева попыталась изобразить обиженного в лучших чувствах работника, – уже не знаю, что там такое творится! Может, трясет как у нас, может, что похлеще!

– Эмма, – он не любил распекать подчиненных, но время от времени все же приходилось это делать, – я знаю, что прибывает, но ваша задача от этого не меняется. Работать надо, а вместо этого вы флиртуете с этим…, – досадливо махнув рукой, Сет сделал длинную затяжку.

– Сет Плутонович…, честное слово, я не…, – Эмма снова попыталась что-то вставить, но он поднял руку, прерывая очередную попытку оправдаться.

– Вы меня поняли?

Он посмотрел на взволнованную секретаршу, ожидая ее ответа.

– Да, я все поняла, – пролепетала Разлагаева, опровергая общепринятое мнение об отсутствии эмоций у «обращенных».

Эмма была неплохим работником – особенно если помнить, что она также из «обращенных». Но общение с Черепковым, который любил все, кроме работы, явно не шло ей на пользу.

– Я надеюсь, – Сет уселся в свое кресло, оглядел привычно стоящие на столе предметы, – где Велиар?

– Я как раз хотела сказать…

Разлагаева мгновенно открыла папку, которую держала за спиной, и начала читать:

– На Багровой улице случилась поножовщина – трое раненых. Все «обращенные». Их доставили в клинику Ксафана, одного в очень плохом состоянии. Следователь Велиар уже взял с них показания.

– Из-за чего произошла драка?

– Говорят, выпили, празднуя встречу, после чего стали резать друг друга.

Сет усмехнулся.

– Праздновали, значит?

– Они так сказали. От судейских приезжал Эфиппас, допрашивал их…, – Разлагаева испуганно посмотрела на шефа.

– Эфиппас? – Удивленно перебил ее Сет, – С каких пор главный обвинитель стал выезжать на банальную поножовщину?

– Велиар сообщил, что один из участников драки, Надгробный, последнее воплощение Эфиппаса.