Сеть для игрушек

Это была блестящая идея, и я потратил около часа, чтобы убедиться в ее тупиковости. Всего в Интервиле проживало, если верить компьютерам Информатория, двадцать пять тысяч человек, чья фамилия состояла из семи букв. Что дальше – приступить к проверке каждого из них на предмет геймерства? Но такая проверка займет никак не меньше нескольких месяцев, даже с помощью Клура и его людей.

И, собственно говоря, почему ты решил, что слово UTYREHJD обозначает только фамилию? Если бы Слан хотел, чтобы это словечко было эффективной указкой на конкретного человека, он не стал бы брать одну только фамилию – ведь на свете нет ничего оригинального, в том числе и фамилий. Как он мог быть уверен, что некая фамилия существует в единственном числе в условиях многомиллионного города? Только в том случае, если эта фамилия или очень экзотическая (какой-нибудь Мухопад) или… или нецензурная.

Все равно, этот вариант отпадает. Беглый взгляд на экран комп-нота показывает, что одних только «экзотических» фамилий из семи букв (кстати, а что считать экзотикой? Кому-то и моя фамилия покажется странной, а ведь есть фамилии, вообще не поддающиеся логическому объяснению: например, Гржмбрин – был, помнится, в нашей школе учитель химии с такой фамилией) в Международном – несколько сотен, и глаза рябит от разных диковинных фамилий-определений типа «Задолиз» (по иронии судьбы, именно такова фамилия главного редактора «Утреннего Интервиля»)… М-да, как в старом анекдоте: «Дывысь, Голожопко, яка чудна хвамилия: Иванов!»…

Следовательно название файла, скорее всего, должно включать и имя, и фамилию. Именно эти две величины, как правило, служат у людей для того, чтобы отличить конкретного человека от множества тезок и однофамильцев. И здесь открывается широкий простор для всяческих предположений: сколько букв должно отводиться на имя, а сколько – на фамилию. И то, и другое может быть равно в данном случае одной букве. Особенно, если Шлемист – выходец из Азии. Ведь именно там в ходу – имена и фамилии, состоящие из одной-единственной гласной, что-нибудь типа О, Э, Ю и тому подобное… Но, даже если это не так, я могу утонуть в море других возможных вариантов…

Я в отчаянии откидываюсь на спинку стула. Голова моя начинает гудеть как колокол, мышцы спины и шеи от длительного напряжения сводит судорога, а глаза слезятся от неотрывного созерцания экрана комп-нота.

Неужели мне так и не удастся разгадать эту шараду?

Чтобы сменить парадигму мышления, как любят говаривать ученые мужи, я решаю переменить позу и перебираюсь на диван, где почти вертикально закидываю ноги на стену, а голову откидываю с края вниз. Утверждают, что прилив крови к голове способствует умственной деятельности. Бумага мне теперь не нужна: перед глазами моими и так постоянно стоит: UTYREHJD… UTYREHJD…

Через четверть часа я делаю вывод, что прилив крови к мозгу способен вызвать только сильную головную боль, и ложусь на бок, подперев голову рукой.

… Самое скверное, что проклятое слово может оказаться вовсе не фамилией, а, скажем, ссылкой на какую-либо из публично известных ипостасей Шлемиста. Самым характерным определением в таких случаях, разумеется, является наименование какой-нибудь профессии. Но опять, как и в случае допущения, что UTYREHJD – это фамилия, возникают проблемы идентификации конкретного человека только по его профессии. И их даже больше… Какая, интересно, профессия из семи букв является в Интервиле уникальной? В том смысле, что ею должен заниматься один-единственный человек… Дворник? Префект? Скорняк? Или бондарь?

Что ж, запросим Информаторий… Крах иллюзий: дворников в Интервиле никогда не было и нет (город убирается специальным подразделением Экологической службы), префектов – двадцать пять, а что касается скорняков и бондарей, то, как ни странно, в Интервиле их насчитывается с полсотни. Причем все они занимаются шитьем шапок и изготовлением бочек не профессионально, ради заработка, а в качестве хобби, и поэтому едва ли могли снискать такую широкую славу в городе, что их соответствующим образом могли бы прозвать…

За окном начинает темнеть. Слышно, как в соседней комнате мама укладывает Катерину спать.

Что же ты хотел сказать своим UTYREHJDом, Слан? Какая идея пришла в твою голову, пока ты прятался от своих убийц в моей квартире? Все-таки не хочется верить в то, что я так и не узнаю, кто скрывается под кличкой Шлемист. Потому что это будет означать, что я, возможно, буду каждый день встречаться с этим человеком на улице, или буду видеть его на экране стереовизора, не зная, что это он убил тебя и Люцию. Я буду даже, наверное, пожимать ему руку, желать здоровья и успехов и питать самые теплые чувства к нему, запросто превращающему жителей города в скопище марионеток. Мы для него – игрушки, Слан, а вся наша жизнь, все наши метания, поиски, решения и муки, оказывается, для него – не больше, чем игра. Забавная игра, и только…

Незаметно для себя я задремал, а когда вновь открыл глаза, за окном была ночь, лишь изредка освещаемая вспышками световой рекламы.