Сеть Антимира

Он вышел из домика и остановился, когда в голову пришла новая мысль. А зачем возвращаться? Ему вообще нужны другие люди? Он знает, где находится Полуночник, и может добраться туда. В конце концов, этим Ворон убережет тех, кого теперь мысленно называет «своими», от темного голода, от существа внутри себя. Насколько хватит жизненной энергии, высосанной из парня в плаще-балахоне? Несколько суток? Может и меньше, Красный Ворон слишком недолго пробыл под симбионтом и пока не очень знал, что к чему.

Решив, что возвращаться на автодром не будет, он стал спускаться по лестнице, но, не сделав и нескольких шагов, остановился, когда ощутил левой рукой, чувствительность которой со вчерашнего дня заметно улучшилась, легкую дрожь перил. Присев, поглядел в щели между ступенями, вскочил, перегнулся через перила, посмотрел вниз и отпрянул. Обругав себя за медлительность, бесшумно взбежал обратно на площадку. Не надо было торчать здесь так долго! По лестнице к нему поднимался отряд людей в балахонах.

Глава 8

Дежурить на крыше решили по двое, и первыми туда полезли Химик с Пророком.

У Пригоршни было опасение, что, оставшись наедине, эти двое сцепятся на почве матриц и прочей дребедени, но вверху было тихо. Скорее всего, они там, как он им и предложил, сразу разошлись. Легли, чтоб не маячить, и глядели в разные стороны, повернувшись задницами континуумов друг к другу. Вот и хорошо, меньше споров в коллективе – меньше проблем.

– А ну, малой, давай-ка поедим, – предложил Пригоршня. – Доставай, что у тебя.

– Я не малой, – Тоха потянулся к рюкзаку. – У меня имя есть. И прозвище тоже: Мститель.

– Ого, да ты мощный парень. А чего Мститель, кому это ты мстишь?

– За веру поруганную господню еретикам мщу, – не очень уверенно откликнулся курносый.

Пригоршня спорить не стал:

– Ладно, Мститель так Мститель. По мне, хоть Проктологом называйся, лишь бы человек не подлый был. Доставай жрачку, мои сухпайки лежат у тебя в рюкзаке. А чего, кстати, Василий свой рюкзак с собой наверх потащил? – добавил он тише. – Чего здесь не положил, что у него там такое ценное, в рюкзаке?

Тоха на последний вопрос не ответил, отвел взгляд. Вытащил картонную коробку с остатками снеди, открыл. Пригоршня уселся на покатом передке машины, и они вплотную занялись перекусом.

– А почему ты Пригоршня? – спросил Тоха. – Почему так звать?

Запивая вишневый пирог из пайка последней бутылочкой ликера, тот ответил:

– Давно это было. Еще в учебке, нам старое кино вечерами часто крутили, и мне нравились вестерны. Ну там «За пригоршню долларов», всякое такое. Я этот фильм как-то стал пересказывать другим, которые не смотрели, и Витька… это друг у меня был, мне такое прозвище придумал. И сразу приклеилось. Ха! – грустно добавил он, вспоминая Витьку. – У меня даже шляпа была почти ковбойская, с полями, только камуфляжная. Неуставная, но я ее все равно таскал. Нет теперь той шляпы… и Витьки нет. А ты откуда, парень?

– Из Белоруссии.

– Это я понял по акценту. Иначе поставлю вопрос: кем был раньше? До Зоны что делал? Или с детства здесь?

– Раньше в семинарии учился. В духовной.

– Во как! А Пророк ваш учителям там, что ли, был? Он же священник?

– У него была церква где-то в округе. То есть в месте, которое потом под Зону попало. Мы с ним здесь познакомились, два года тому.

– Мне его лицо кого-то напоминает. Никак не могу сообразить кого, но вроде видел недавно человека с такой же крупной образиной. И как вы познакомились? Как ты к странникам попал?

– Бацька меня из банды спас. – Тоха нахмурился. – Это было давно, не люблю вспоминать. Я семинарию кинул, так вышло. Сбежал оттуда. И связался с нехорошими людьми. Совсем молодой еще был, дурной. Мы делали плохие дела. Воровали. Полиция меня стала сильно искать, и я сбежал в Зону. И тут тоже с бандой связался. Совсем бы пропал, бацька спас.

– Спас, значит, – повторил Пригоршня.

– Если б не он, мы бы сейчас не говорили. Я ему всем обязан. Он меня и спас, и наставил на путь истинный. С тех пор я с ним.

– Ты ему предан, – заметил Пригоршня. Он подобную слепую веру в кого бы то ни было не одобрял, но постарался произнести это ровно, без осуждения. Тоха, однако, разобрал интонации и запальчиво возразил:

– Я Господу нашему предан! А бацька… Василий… он просто сильный и правильный.

– Сильный и правильный, – повторил Пригоршня. – Ну, пусть будет так.

– Ты тоже такой… положительный вроде, – добавил Тоха, смущенно зыркнув на него.

– Да ты что? Клево, я польщен.

– Нет, я серьезно. То есть…Ну, Ворон – он странный. И пугает как-то иногда. А Химик, он вообще атеист. Научник, умный слишком, про матрицы болтает, а сам в тело зверя угодил, как дурак. А ты вот… ты мне кажешься не пропащей душой.

– Химик в серьезный переплет угодил из-за Выброса, и что он в теле гипера, так это не признак дурости, – возразил Пригоршня. – Хотя вообще ты прав, Тоха: я среди всей нашей компашки самый пригожий да правильный.

Дождь не усиливался, но и не слабел, тихий шелест стоял по всей округе. Когда доели, и Тоха стал упаковывать остатки в рюкзак, Пригоршня спросил: