Сеть Алисы

Меньше двух месяцев назад. И сколько всего произошло за столь короткий срок. Я потрогала свой округлившийся живот. Интересно, когда Розанчик начнет шевелиться?

– Номер десять по Хэмпсон-стрит, – бормотал Финн, лавируя меж рытвин. В Лондоне следы войны по-прежнему были заметны, но лица прохожих, в этот теплый летний день вышагивавших по разбитым улицам, как будто посветлели. Наверное, мрачными были только наши с Финном физиономии. – Лучше вам оказаться дома, Гардинер.

Живой и здоровой, – мысленно добавила я, зная, что не смогу себя простить, если увижу распростертую на полу Эву с пистолетом в окоченевшей руке. Я вас не пущу, – сказала я в Грассе. – Не хочу потерять и вас. Но если…

Дом десять по Хэмпсон-стрит был пуст. И не просто пуст, но снабжен вывеской.

«Продается».

Шесть недель спустя

– Готова? – спросил Финн.

– Не совсем. – Я обернулась вокруг себя. – Для Парк-лейн я достаточно импозантна?

– Ты выглядишь милой крохой.

– Не такая уж я кроха.

Черное платье, туго обтягивающее мой уже хорошо заметный живот, стало мне тесно, но я влезла в него, потому что оно приносило удачу. В нем я смотрелась элегантно и взросло, что нынче было весьма кстати. В Лондон приехали отец с матерью, и мы договорились о встрече в отеле «Дорчестер» на Парк-лейн.

После моего возвращения в Лондон мы с матерью часто перезванивались. Не важно, что расстались мы плохо, она моя мать и, конечно, тревожилась обо мне.

– Милая, у тебя должен быть хоть какой-нибудь план, – сказала она в один из наших разговоров. – Давай увидимся и всё обсудим…

– Извини, я не хочу возвращаться в Нью-Йорк.

Мать не возразила, и это было знаком, как сильно она за меня переживает.

– Хорошо, мы приедем в Лондон. Тем более что у твоего отца там намечаются дела. Я поеду с ним, и все вместе мы разработаем план.

У меня уже был свой план. И я его шлифовала, обитая в квартирке Финна. Да, мы беспокоились за Эву и почти ежедневно наведывались к ее дому, но за английским завтраком говорили не только о ней. Мы говорили о Розанчике, для кого я потихоньку покупала приданое. Мы говорили о нашем будущем. Финн выдвигал идеи, а я просчитывала, насколько они для нас реальны (увидев фальшивое обручальное кольцо, банковские клерки безропотно выдавали мне деньги с моего собственного счета). Но я сомневалась, что мой план впечатлит родителей. А потому готовилась выслушать их предложения и сказать твердое «нет». Пусть я несовершеннолетняя, они должны понять, что мною нельзя помыкать, как прежде. Когда посмотришь в дуло наставленного на тебя пистолета, родители перемещаются в низ списка того, что может испугать.

Однако я не желала, чтоб после моего отказа наша встреча пошла наперекосяк. Что ни говори, я соскучилась по родителям. И хотела попросить прощения за все причиненные им огорчения, хотела сказать, что теперь понимаю, как уход Джеймса перекорежил их жизнь. Я мечтала, чтоб мы опять стали семьей.

– Думаешь, мне надо идти? – Финн надел темно-серый костюм, в котором изображал поверенного Дональда Макгоуэна. (Ах, мой Дональд!) – В Рубе я не произвел хорошего впечатления на твою матушку.

– Так легко ты не отвертишься, Финн Килгор. Идем.

Финн ухмыльнулся.

– Я поймаю такси.

«Лагонда» была в ремонте – в свободное от починки чужих машин время Финн восстанавливал ее мотор, надорвавшийся на пути из Парижа. Жаль старушку, да и мне добавилось бы уверенности, если б к «Дорчестеру» я подкатила на «лагонде». Пусть под капотом она рухлядь, но снаружи выглядит стильно.

Я надела свою обновку – потрясающую черную шляпу, на которую потратилась, памятуя рассказ Эвы о пристрастии Лили к сомнительным головным уборам. Черная вуалетка и перья определенно заносили эту шляпу в категорию сомнительных. Я усмехнулась и сдвинула ее набок, придавая себе лихой вид. «Очень мило, америкашка», – сказала бы Эва. Сердце мое екнуло, как всякий раз при мысли о ней. Агент, занимавшийся продажей дома, ничего не прояснил – указание от хозяйки он получил телеграммой. Мы оставили записку с адресом Финна, в которой умоляли Эву связаться с нами. Каждый раз, подъезжая к дому, мы надеялись увидеть ее, но вместо этого неделю назад увидели объявление, что дом продан.

Где ты? Похоже, Эва нарочно задала нам эту головоломку. Иногда я страшно боялась, что ее уже нет в живых, а иногда была готова убить за то, что заставляет меня так переживать.

– Чарли, голубушка… – Голос Финна, донесшийся от дверей, был какой-то странный. – Ты только глянь…

Я взяла сумочку и вышла на крыльцо. Все слова замерли у меня на губах. У тротуара стояла сногсшибательная машина – под утренним солнцем царственно серебрился роскошный кабриолет с низкой посадкой.

– «Бентли Марк VI» выпуска сорок шестого года, – шептал Финн, продвигаясь к машине, точно сомнамбула. – Объем двигателя четыре с половиной литра… независимая передняя подвеска на пружинах… карданная передача из двух валов… – Дрожащей рукой он коснулся крыла.