Сестры из Сен-Круа

— Чье же ты, хотела бы я знать? — спросила она вслух. Ничто не указывало на то, чью память увековечило каждое дерево, да и вообще на то, что это памятник. Рэйчел ходила от дерева к дереву, пока не провела рукой по каждому стволу, думая обо всех этих молодых ребятах со свежими юношескими лицами, которые так беспечно отправились на войну, чтобы уже никогда не вернуться домой, в Чарлтон Амброуз. Их, должно быть, окрыляли такие надежды! Война казалась им приключением, возможностью хоть немного посмотреть мир, прежде чем осесть на родине и начать вести обычную будничную жизнь. Рэйчел вспомнились виденные ею фотографии окопов во Фландрии — грязь, убожество, холод и крысы. Она вздрогнула и, поплотнее запахнув пальто, прошла в дальний конец рощи, где путь ей преградила изгородь. Рэйчел заглянула за нее, но, как ни всматривалась, сквозь сумрак могла различить только полосы вспаханной земли — почти голой, лишь кое-где тянулись грядки озимой капусты. Вокруг торчали небольшие навесы, а между участками вились протоптанные дорожки. Территория была довольно обширная, и все же Рэйчел с трудом представляла, куда тут можно втиснуть двадцать пять домов. Справа поле ограждала серая каменная стена. Рэйчел не могла разглядеть, что находится сразу за ней, но чуть дальше виднелась церковь: ее приземистый силуэт слабо освещали огни паба напротив, через улицу. Новую дорогу к участку с этой стороны площади протянуть больше негде, только через Эшгроув — это Рэйчел видела ясно. Вновь повернувшись к деревне, где в домах тут и там уже зажглись окна, она увидела, что уже совсем стемнело, и направилась к машине. Проходя через Эшгроув, она поежилась. Жутковато тут одной в темноте.

Оставалось убить еще немного времени, прежде чем придет пора навестить Сесили Стронг, но ждать в машине слишком холодно, и Рэйчел зашла в паб.

В баре «Король Артур» было очень тепло, в одном конце располагался огромный пылающий камин, а в другом — ярко освещенная стойка. Посетителей было пока только двое: они стояли у стойки, а перед ними — большие кружки пива. Когда Рэйчел вошла, оба подняли глаза, и Рэйчел сразу узнала в одном из них Питера Дэвиса.

— А, это вы, — хмыкнул он. — И что же вам тут опять понадобилось?

— Здравствуйте, мистер Дэвис, — весело сказала Рэйчел. — Холодно, правда? — Она перевела взгляд на бармена, молодого парня лет двадцати. — Полпинты шанди, пожалуйста.

Пока парень наливал ей шанди, Рэйчел взобралась на барный стул и взглянула на Питера Дэвиса.

— Я приехала посмотреть на Эшгроув при свете дня, — ответила она на его вопрос. — Красивые деревья, правда?

Питер Дэвис глотнул из своей кружки и кивнул, но ничего не сказал.

— Жаль, там нет ничего, чтобы можно было понять, что это мемориал, — заметила Рэйчел.

— Было когда-то, — лаконично ответил Питер Дэвис. — В землю были вкопаны таблички с именами.

— Вот как? И куда же они подевались?

Питер Дэвис пожал плечами.

— Не знаю, — сказал он. — Когда я был мальчишкой, еще одна-две торчали. Насколько я помню, ходили разговоры о том, что имена высекут на каменных плитах — ну, знаете, мастера хотели нанять. Но так ничего и не сделали.

— А теперь, выходит, никто и не знает, где чье дерево, — сказала Рэйчел, глотнув шанди. — Какое в честь кого, я имею в виду.

— Я могу вам сказать, которые из них посажены в честь моих дядей, — сказал Питер Дэвис. — Те два, что с левого края. Одно, у самой изгороди, в честь Джона, а другое, рядышком, в честь Дэниела. — Он почесал в затылке. — А вот чьи остальные, не скажу. Может, Сесили знает. Вы у нее спросите.

Рэйчел улыбнулась ему:

— Спасибо, так и сделаю.

Другой мужчина в баре был примерно тех же лет, что и Питер Дэвис, невысокого роста, с маленькой головой и мелкими чертами лица, с разлохмаченной бородой, придававшей ему сходство с гномом. Он не участвовал в разговоре, и Рэйчел сама обратилась к нему:

— Добрый вечер. Я Рэйчел Эллиот из «Белкастер кроникл».

— Вот как. — Ответ прозвучал безучастно.

— Я надеюсь написать статью об Эшгроуве и о новых домах, — весело сказала Рэйчел. — Как вы относитесь к плану застройки?

— Пригребают себе нашу землю, — сказал мужчина. — Еще мой отец на этом участке работал. Овощи растил всю войну. Копай для победы![1]

— А потом вы стали его обрабатывать? — спросила Рэйчел.

— Ну да.

— Вы, должно быть, очень огорчились, когда эту землю продали.

Мужчина пожал плечами.

— Приходской совет объявил, что будет продавать, — проговорил он тоном человека, смирившегося с неизбежным. — И то еще нам повезло, что деревья хоть это лето пережили. Я давно так думал — рано или поздно эта земля пойдет под застройку.

— То есть проект не стал для вас сюрпризом?

— Когда-нибудь это должно было случиться. Хоть новый клуб поимеем с этого дела — уже что-то.

— Выходит, вы сторонник этой идеи? — улыбнулась ему Рэйчел.

Он сделал глоток пива.

— Не противник.

— А как же Эшгроув? — спросила Рэйчел.

— А что Эшгроув?

— Ну, по плану ведь его собираются вырубить, чтобы освободить место для подъездной дороги, верно? Как вы к этому относитесь?