Сэсэг(СИ)

- Прощать, надо научиться. Несложно простить, если знаешь кого и за что, всегда можно найти объяснение, почему человек так сделал. И Гену, я думаю, вы простите через некоторое время, хотя, казалось бы, это совершенно невозможно, но вы сами почувствуете необходимость прощения, иначе вы застрянете с "тем Генкой" в конце 90-х, а это тупик. Сложнее, когда кажется, что с вами произошло что-то плохое совершенно случайно, и нет конкретного того, кто специально сделал вам больно. Получается, что некого винить и некого прощать. Сама мысль, что такое с вами произошло случайно, невыносима, поскольку позволить себе роскошь жить в бессмысленном мире могут очень немногие. Тогда вы начинаете искать причину в себе, ведь мы все привыкли к причинно-следственной связи событий и явлений. И самое интересное заключается в том, что мы ее, эту связь, находим, а автором наказания мы назначаем не случай, а кого-то высшего, чей замысел нам не известен и не понятен: Господа Бога или Богов, Высший Разум, кому как нравится. Нет, самое интересное даже не в этом, - Сэсэг помотала головой, - а в том, что если мы хотим, то мы обязательно находим, а, найдя, и осознав свою ошибку, которая привела к этому "чему-то плохому", и, исправив ее, мы получаем душевное спокойствие и согласие с собой, тем самым подтверждая неслучайность того, что с нами произошло.

- Сэсэг, ты так здорово стала рассуждать... - Света с некоторым удивлением и уважением посмотрела на подругу. - Давайте завтра продолжим, я так устала с этим перелетом, поездкой из Иркутска. Можно, я спать лягу? Уже глаза сами закрываются.

- Не знаю, ребята, насколько хорошо я рассуждаю, но у меня, к счастью или сожалению, была возможность о таких вещах подумать подольше, чем у вас. И возможность эту я заслужила сама. - Она хлопнула ладонями по столу, как бы отрезая тему разговора. - Так, вы ложитесь здесь. Света, возьми в шкафу белье, одеяло вам, я думаю, не понадобится, и расстилай диван, а мы с Мишей уберем со стола. - Миша принялся счищать вилкой в пустую салатницу остатки еды с тарелок и подавать Сэсэг, которая складывала стопочкой их у себя на коленях. Когда у нее набралась высокая стопка грязной посуды, Сэсэг повезла ее на кухню. Спустя час посуда была вся убрана и вымыта, Света, принявшая душ, спала, а Сэсэг с Мишей сидели на кухне. Жара спала, ночная прохлада струйкой воздуха сочилась через открытое окно. Ветерок слабо играл занавесками, то затейливо надувая их, то отпуская, и тогда они медленно опадали как будто кто-то, только что придававший им форму своей фигурой, мгновенно исчезал. Горела только подсветка на вытяжке, освещая мягким светом плиту и часть столешницы. Когда ветерок стихал на время, за сеткой, несмотря на пятый этаж, становилось отчетливо слышно комариное жужжание.

- Как ты-то здесь? - перед Мишей стоял полупустой бокал с шампанским.

- Хорошо, как видишь. Все что нужно, у меня есть.

- А водка у тебя есть? - неожиданно спросил Миша.

- Наверное, есть. Жаргал когда приезжает, то пьет только водку. Посмотри в верхнем шкафчике возле окна.

Миша встал и начал высматривать в шкафчике водку, передвигая коробки, пакетики. Наконец, найдя полбутылки водки, он сел. Сэсэг взяла хрустальную рюмку с расстеленного на столе полотенца, на котором сохла не вошедшая в кухонный шкаф посуда, и протянула ему.

- Жаргал как? - наливая себе водки, спросил Миша. - Тебе налить?

- Нет, я водку не пью, ты же знаешь. Жаргал? Хорошо. Он сейчас хозяин АТП.

- Это автотранспортное предприятие?

- Ага. Он же, когда приватизировали колхоз, всю технику себе забрал. Если бы не он, все растащили бы и пропили, как остальное колхозное имущество пропили. Он умница, да и мама тогда ему здорово помогла технику по бухгалтерии перевести, уже почти перед самой своей смертью. Жаргал теперь у нас местный олигарх, вся техника его. Когда у мамы рак обнаружили, он ее в Иркутск отвез и там деньги большие платил, чтобы ее лечили, но ей рак поставили в последней стадии, да и год был 1994, лекарств не было, ничего не было, он все покупал, но ее спасти не смогли. Она сама уже жить не хотела, не боролась, обижена была очень на жизнь. Ничего сделать не смогли. - Голос ее охрип, она заплакала. - У тебя было когда-нибудь так, что тебе не хватает воздуха, что ты задыхаешься и ничего нельзя сделать?