Серый туман

В комнате воцарилась тишина. Слегка отупевший от такого финта ушами Олег переводил взгляд с одного собеседника на другого. Павел стоял у окна и что-то высматривал на улице, слегка отогнув штору. Ситуация стала просто невероятной. Если это провокация, я должен реагировать соответствующим образом. Если они говорят правду, а я среагирую не в том ключе, они уйдут, конечно. Но моя карьера накроется медным тазом - вряд ли мне простят отказ. Интересно, для чего им меня провоцировать? Проверка лояльности? С какой целью? Что вообще за бедлам вокруг?

– Олег Захарович, - вновь вступил в разговор Хмырь, - поймите нас правильно. Мы не собираемся устраивать вам ловушки, план по раскрываемости на нас не лежит - мы работники не того ранга. Дело в том, что нам действительно хотелось бы использовать ваши, не побоюсь этого слова, незаурядные способности управленца. Сами понимаете, что в свете последних событий Народное Правительство должно либо укрепить свою власть, заменив недееспособных и некомпетентных, либо уйти в отставку, уступив место другим. В любом случае у вас могут появиться блестящие перспективы, - он жестом остановил открывшего было рот Олега. - Ведь вы знаете все и о нарастающей инфляции, как в открытой, так и в подавленной формах, и о неконкурентоспособной промышленности, пасующей перед изделиями буржуазной экономики, и о росте дефицита, и о недовольстве людей отсутствием перемен к лучшему, которые им ежедневно обещают по радио и телеящику… Так неужто вы ни разу не рассуждали, как бы вы, лично вы, поступили в этой ситуации на месте министров или даже самого Народного Председателя? Сознайтесь, ведь думали? - Вконец запутанный Олег только потряс головой. Где этот особист научился так гладко говорить? - Ну, вот видите! А мы представляем здесь группу - достаточно влиятельную группу - людей, которые хотят и, самое главное, могут повлиять на текущую ситуацию в стране.

Видимо, возбудившись от осознания всей трагедии положения, Хмырь выскочил из кресла и принялся расхаживать по комнате, размахивая руками.

– Но у нас есть одна проблема - кадры! Кадры, которые, как известно, решают все. Вот поэтому-то мы и пытаемся привлечь на нашу сторону молодых, компетентных, честолюбивых людей, которые хотели бы поработать на благо народного общества. Нет-нет, - он замахал руками, - мы не торопимся, не требуем, чтобы вы давали нам ответ прямо сейчас. Более того, мы хотим сразу уточнить, что ваш отказ никак не повлияет на вашу дальнейшую жизнь и карьеру, так что не надо себя насиловать. Зато согласие в перспективе обеспечит такой рост по службе!… Мы дадим вам на размышление… ну, скажем, неделю. Вы спокойно подумайте, выясните обстановку, решите, что вам делать. Потом мы с вами свяжемся.

Голова у Олега шла кругом. Он медленно встал из кресла, прошелся по комнате. Хмырь с толстяком смотрели на него выжидающе. С улицы донесся рев мощного двигателя, сильно приглушенный стеклопакетами. Олег машинально откинул гардину и посмотрел наружу. На газоне около стоянки разворачивался бронетранспортер, на броне сидели солдаты в касках и с автоматами. Из-под несущего поля во все стороны летела жидкая грязь с ошметками засохшей травы. Расчехленные стволы водометов угрожающе смотрели по сторонам. Олег повернулся к невысокому:

– Что здесь вообще происходит? О каких событиях вы все время говорите? Какого хрена вы меня уже полчаса мурыжите? - Он почти угрожающе двинулся к столу.

– Как, разве вы не знаете? - ненатурально удивился Хмырь. - Несколько часов назад в Семеновском учебном комплексе произошли студенческие волнения. Внутренние войска вынужденно применили оружие, чтобы остановить, гм… распоясавшихся хулиганов. Есть жертвы. Канцелярии Народного Председателя поручено подготовить проект указа о временном чрезвычайном положении в столице.

Студенческая толпа клубилась на открытом пространстве перед главным корпусом, возбужденная и злая, как роящийся пчелиный улей. Взмокший ректор метался перед ней, размахивая руками и неслышно крича - у мегафона села батарея, послать же за другой оказалось некого. Секретарши осторожно-любопытно выглядывали из-за тяжелых дубовых дверей, украшенной столетней пообтершейся резьбой, но на широкое каменное крыльцо выходить не рисковали. Зам по воспитательной работе, которого ректор попытался прихватить с собой в качестве моральной поддержки, исчез где-то по дороге со второго этажа в вестибюль. Отдуваться приходилось в одиночку.

Над толпой поднялся криво намалеванный на большом листе фанеры лозунг. Что на нем написано, ректор не разобрал, поскольку тот оказался повернут к нему под острым углом, и на нем бликовало утреннее солнце. Студенты ответили на появление плаката новым шквалом рева и свиста. Затем раздался резкий механический визг - очевидно, молодость в очередной раз одержала победу над опытом, раздобыв где-то собственный мегафон. Гомон немного поутих.