Серый туман

Что же не так? Студенты? Пусть себе бесятся. Показательная порка сорвалась в первый раз, ну да не беда. Еще раз организуем. Талоны на водку скоро отменим, во всяком случае, в столицах, поскольку новые средства талонов не требуют. Еще немного - и сеть развернется полностью, окончательно загнав рабочее быдло в свое столо. Останутся редкие крикуны, сами по себе, без всякой поддержки со стороны обделенного хлебом плебса, который уже не будет таким обделенным. Крикуны - это полезно, пусть себе самовыражевываются на мое благо, создавая у заморских друзей полезные иллюзии. Зрелищ для народа мы и так не жалеем. Жутко интересно, что выберет зритель - высокохудожественную стрельбу по первой программе или болтовню о Пути Справедливости по второй? А что шумновато стало, так под этот шумок кое у кого и головы полетят. Слишком самостоятельные эти кое-кто стали. Пора бы и укоротить их малость. Нет, тут тоже все нормально.

Так что же такое чувствуется спиной нехорошее… нет, не то слово, не нехорошее, а раздражающее, как песчинка в носке? Как бишь их там? Тогда, у университета… С шарами разноцветными… Он чуть наклонился вперед и нажал на кнопку интеркома.

– Шварцман явился?

– Да, Александр Владиславович. Пригласить? - голос секретарши из интеркома резанул по ушам в покойной тишине кабинета.

– Давай, - Народный Председатель поудобнее устроился в своем вращающемся кресле, поерзал, находя позу поудобнее. - Давно уж пора, - он придал голосу недовольные нотки, долженствующие продемонстрировать секретарше - и Шварцману - на другом конце провода хозяйское порицание.

Не далее, чем через секунду, дверь в кабинет приоткрылась, и в получившуюся щель бочком протиснулся Шварцман. На его толстом лице плавала неуверенная улыбка. Председатель уже и не помнил, сколько раз тот протискивался в дверь подобным образом, мерцая этой идиотской гримасой, абсолютно не соответствующей его действительному настроению. Насколько Треморов знал, еще никому и никогда не удалось смутить главу его канцелярии и - по совместительству - тайной полиции.

– Можно? - неуверенным голосом спросил Шварцман. Председатель внимательно посмотрел на него.

– Интересно, я когда-нибудь тебе отвечал, что нельзя? - задумчиво проговорил Председатель. - Заходи, дорогой, гостем будешь, - он широким жестом показал на стул перед его императорским столом. - Присаживайся. Что нового?

Шварцман все так же бочком пробежал по комнате и плюхнулся на указанный стул, жалобно скрипнувший под его весом. Хороший стул, по спецзаказам делавшийся. Но явно не императорский. Двести лет он точно не продержится. Особенно, если такие, как Шварцман, на него будут плюхаться. Председатель невольно хмыкнул, но тут же придал своему лицу фальшиво-радушное выражение.

– Ну здравствуй, Павел ты наш Семенович, - протянул он вялым голосом. - Что хорошего на этот раз скажешь?

Павел наш Семенович посмотрел на него одним глазом и ничего не ответил. Он прекрасно разбирался в оттенках начальственного голоса и знал, что фраза не требует реакции. Пока не требует.

– Молчишь… - продолжил Председатель. - И правильно делаешь, ничего у тебя нет хорошего. Заговоры под боком зреют, студенты волнуются, саботажники народные продукты укрывают. Бардак в твоем ведомстве, дорогой товарищ Шварцман. Что скажешь?

– Жисть моя жистянка, шеф, - скромно потупился Шварцман. - Не поверите, совсем текучка заела, на серьезные дела даже и времени не остается, - он развел руками. - Все больше на мелочи время уходит.

Шварцман сокрушенно вздохнул, придав лицу скорбное выражение.

– Но насчет заговоров и саботажников - это вы, Александр Владиславович, зря, - на его лице к мировой скорби добавилась еще и легкая обида. Совсем легкая, чтобы шеф ненароком не обиделся сам. - Здесь работа у нас идет, кипит, можно сказать. Вот недавно еще одного нашли. Заговорщика, хе-хе. Молодой и весь такой деятельный… Горит желанием поработать на благо общества, горы для этого своротить, но главное - местечко себе потеплей и повыше отхватить. Далеко пойдет парень… если не пристрелят ненароком, - его рот скривился в сардонической ухмылке. - Всего-то был завснаб в зачуханном министерстве, а апломба - как у президента Сахары… Хороший парень, правильный, побольше бы мне таких.

Он покачал головой.

– И студенты не так уж и волнуются, мы волнуемся больше. Крикуны молодые, в массе - прямо волки, а как поодиночке на доследование вызовешь - овцы овцами. Только и заботы у них, как бы побыстрей до мамочки добраться, - Шварцман изобразил притворное сочувствие. - Ну да молодые они еще, горячие, опыта жизненного никакого…

– До мамочки, говоришь? - раздумчиво пробормотал Председатель. - До мамочки… да… - Он внезапно наклонился вперед, его глаза впились в лицо начальника канцелярии. - А вот скажи ты мне, друг милый, как же это на последней акции наши люди погибли? А? Как доблестные усмирители умудрились под свои же танки влезть? И на кой вообще туда танки погнали, объясни мне на милость? С сахарским спецназом воевать, что ли, собрались?