Серый туман

Видимо, лицо, соблаговолившее лично рассмотреть нового рекрута, относилось к начальству, коему для поддержания авторитета надлежало располагаться именно на втором, а не, скажем, на пятом уровне сих покоев. Гранитный пол кончился, и ноги Олега утонули в глубочайшем ковре. Апартаменты под номером пятнадцать располагались в дальнем конце коридора, почти у самого торцевого окна, так что по пути к ним посетителям приходилось проходить мимо ряда тяжелых черных кожаных дверей. Из кабинетов не доносилось ни звука. Мрачный коридор производил гнетущее впечатление, и Олег поторопился побыстрее форсировать его и добраться до заветного входа в нужную комнату. Нерешительно постучав - мягкая обивка, разумеется, гасила стук, но на всякий случай протокол соблюсти стоило - он потянул дверь на себя. Противу подсознательного ожидания за ней оказалась вполне прилично освещенная приемная с очень даже приличной длинноногой секретаршей, восседающей за столом, заваленным импортной из Сахары печатной машинкой, помадой, скоросшивателем, бумагами, электрочайником, дамским журналом "Самаритянкой" и прочими необходимыми в секретарском быту мелочами. На посетителя она среагировала, мгновенно надев на лицо ослепительнейшую улыбку, соскочив со стула и направившись к открывшейся двери, протягивая руки как бы для того, чтобы обнять дорогого гостя. Впрочем, объятие не состоялось, о чем разочарованный Олег горько пожалел. Радушная секретарша лишь заботливо подвела его к глубокому кожаному, как и двери, креслу, рядом с которым стоял столик, сервированный для чая.

– Проходите, проходите, Олег Захарович, - щебетала она. - Сам вас уже заждался, прямо уже извелся весь, все спрашивает, а где там у нас товарищ Кислицын, не появлялся ли? - Она шаловливо подмигнула, как бы приглашая оценить шутку. - Присаживайтесь вот пока в кресло, чайку себе налейте, - на столике уже возник неведомо когда вскипевший чайник, - а я пойду шефу доложу.

Она направилась ко второй двери, которую для разнообразия обтягивала белая кожа, покачивая мускулистыми бедрами, затянутыми в сетчатые колготы. Олег залюбовался ей. Умеют же, сибариты, обслугу себе подбирать, с завистью подумал он. Интересно, тот старикашка с вахты, что ли, предупредил о моем приходе?

Он налил себе кипятка в стакан, бросил пакетик чая, кусок сахара и принялся осматривать окрестности, пытаясь понять род занятий владельца кабинета. Просторную комнату ожидания декорировали портьеры и портреты отцов-основателей. Обычная приемная для такого чиновника ("А много ли ты их раньше видел, приемных этих?" - кольнула его ехидная мысль). Ничего нестандартного, бросающегося в глаза. Ничего, что могло бы выдать вкусы своего хозяина. Ничего, что могло бы ответить на крайне интересный вопрос: тот Павел Семенович или не совсем?

Тем временем секретарша выскользнула из-за белой двери и пристроилась на свое место, перекладывая на столе бумажки и изредка посверкивая на Олега глазами из-под накрашенных ресниц. То ли приглянулся он ей, то ли присматривала, чтобы не стянул казенную ложку или подстаканник. В молчании прошло несколько минут. Интересно, сколько времени данное конкретное Лицо считает необходимым выдерживать посетителей в предбаннике? И о чем бы с этой секретаршей потрепаться? Как всегда, ничего, кроме погоды, в нужный момент в голову не лезет. Не о поставках же меди с ней говорить…

В тот момент, когда молчаливое ожидание стало для Олега невыносимым, на столе у секретарши звякнул интерком. Прислушавшись к нему и что-то тихо ответив, та снова расцвела улыбкой и сообщила Олегу:

– Пал Семеныч готов принять вас, Олег Захарович. Прошу, - она показала на начальственную дверь. - Проходите, не стесняйтесь.

За дверью царил полумрак. Даже не полу, а почти полностью мрак. Интересно, почему все заговорщики так не любят нормальное освещение? Если что, то по голосу их всегда опознают, разговору освещение не помогает и не мешает, прокламацию - и ту нормально не зачитаешь, а вот за стулья цепляешься. Сдержанно ругнувшись и на ощупь подняв отлетевшую банкетку, Олег вгляделся в темноту. Где-то впереди маячил массивный стол из неизвестного материала, из-за которого доносилось приглушенное сопение. Очевидно, хозяин кабинета тоже пытался разглядеть гостя. Через какое-то время законы природы и оптики победили правила конспирации, и на столе загорелась настольная лампа, направленная, разумеется, в глаза гостю. В лучших традициях, так сказать.

– Ну, проходи, садись, раз пришел, - приказал сипловатый баритон, очевидно, принадлежащий конспиративному Пал Семенычу. - Кресло справа, авось не промахнешься. Где ты такого откопал?

Последний вопрос относился, видимо, уже не к Олегу, поскольку на него как-то даже неприлично живо откликнулся голос Прохорцева.