Серый прилив

— Это старая-престарая притча. Слушай! К управляющему банка пришел рядовой служащий и попросил дать ему ссуду. Может, он был и не рядовым, а каким-нибудь мелким начальником, но это неважно. Банкир, конечно же, отказал. Тогда человек объяснил, что у него смертельно болен ребенок, что лечение возможно, но стоит очень дорого, и именно поэтому он просит ссуду. Не ради себя, а ради жизни ребенка. Напомнил о своих заслугах, о том, что был честен в работе и не воровал, хотя это и было возможно, потому что работал он с кредитными счетами... Банкир рассмеялся и заявил, что все это признак трусости и неуверенности в собственной квалификации. И что он знает все про всех — кто и чем занимается в его банке и как тащат крохи с его стола. Совсем уж отчаявшись, служащий предложил — давайте, я угадаю, какой глаз у вас искусственный? А это была самая большая тайна в банке. Банкир согласился, и служащий сказал — левый! Он угадал! Управляющий сразу приказал выдать ему кредит, но спросил, как удалось раскрыть его тайну тайн? И человек ответил — когда я рассказывал о своем больном ребенке, мне показалось, что в левом вашем глазу мелькнуло сочувствие...

— Три девятки! — восхитился Гаваец. — Да, как все запущено...

— Ты не знаешь, Джокт, что значит видеть кучу шлюх в доме, помаду на воротниках отцовских рубашек. И как тебя могут выставить за дверь, как только ты покажешься лишним. А такое бывало часто. Женщины в его жизни играют важную роль. Важнее, чем собственные дети. Не все, врать не буду. У меня есть трое сводных братьев и три сестры. Тоже сводные. Две из них — где-то в Европровинциях, их загнали в учреждения закрытого типа, набираться уму-разуму. Третья постоянно живет на небольшом острове, устраивая жуткие оргии. Кстати, когда-то мне нравилось принимать в них участие... А братья... Отцу доставляло удовольствие стравливать нас друг с другом и смотреть, кто кому набьет рожу. Он называл это «закалять волю». А я понял, что просто ему приятно было видеть, как мы готовы вцепиться друг другу в горло, чтобы оказаться к отцу поближе. Когда я принес в дом попугая, кажется, это было еще в школе, отец не стал меня упрашивать, чтоб я отдал кому-нибудь эту птицу, потому что она издает громкие звуки по утрам. Нет. Он просто взял его в руки и свернул попугаю шею. Прямо на моих глазах. Чтобы я знал — нельзя делать то, что ему может не понравиться. Потом ему надоела моя мать, и я переехал с ней далеко-далеко. Но там жизнь была не жизнь. Мать всегда старалась использовать меня как козырь для вытягивания из отца лишних денег... — И резко, без перехода, Барон добавил: — Не бросайте меня, пожалуйста! Даже если я буду выделывать глупости и срываться из-за ерунды! Джокт! Мне очень тяжело... И я не знаю, как с этим справиться. Когда я смотрел на тебя с Лиин, думаешь, мне не хотелось тоже найти себе девушку? У меня получилось бы... Но я боялся, что привяжусь и из-за этого она погибнет. Дело не в Вайне. Ее уже нет. Просто — мое проклятие всегда со мной.

— Обещаю! — Джокт встал, чувствуя, как голос его дрожит. — Что бы ни случилось, как бы ты себя ни повел и какие бы слова ни произнес, я всегда... буду знать, что ты мне друг.

— Я тоже обещаю! — Гаваец не вставал, он просто выпрямился, отчего его голова оказалась на уровне плеча Барона. — Обещаю всегда быть рядом и никогда не забывать, что видел твою душу! — потом, смутившись своих слов, он пояснил: — Так говорят у нас на Оаху. И мне терять нечего. Пусть приходят за тобой какие угодно шестерки, ты только покажи пальцем... Опыт ломать ребра хайменам у меня уже есть!

Гаваец удачно разрядил обстановку, и все рассмеялись.

— Помните, я сказал, что завидую Балу, потому что он — единственный у Старика. Но был еще один сын. Его сожгли где-то в Каверне Титлиновой. Поэтому Балу стал штурмовиком, как брат, хотя из него мог получиться отличный пилот.

Так вот отчего Балу всегда с затаенной завистью смотрит на форму пилота! И лучший друг его — пилот. Спенсер Янг Ли. И выбрал он именно меня — курсанта флота — для наставнической беседы после видеосеанса! Все, все теперь понял Джокт.

— Поэтому Старик мне поможет. Пойду, упаду на колени, и он поймет... Кажется, я уже говорил это, а?

— Официант! Счет господам офицерам! — проревел Гаваец, и голос его, пробежав по ступенькам, ведущим в зал, отразился гулким эхом.

Есть такой минус в прохождении модификаций пилотами истребителей: спиртное нужно не нить, а нюхать. Да и то желательно через салфетку.

Служащий заведения издал неудовлетворительное цыканье, когда троица пилотов расплатилась и направилась к выходу с террасы.

— Вот черт, совсем забыл! — хлопнул себя по лбу Джокт, доставая вторую кредитку.

Пропало облако. Ярко сияло солнце. Все разговоры потеряли значимость. Междугородний экспресс нырнул под землю; видимо, его машинист не верил в слухи и не боялся таящихся под землей червей.