Серый прилив

Находясь в маленьком «Витраже» перед надвигающейся армадой врага, Джокт не прыгнул сквозь Прилив и не оставил экипаж платформы дожидаться своего горького часа. По его сигналам канониры на «Вулкане» разворачивали в указанные им сектора пространства гигантские орудия и били, били по вражескому флоту до тех пор, пока оставшиеся звездолеты Бессмертных не повернули обратно.

И все это время его истребитель висел в неподвижности, являясь легкой добычей. А Джокт ожидал каждое мгновение одного-единственного мерцания импульсной пушки, но не тронулся с места на форсаже, боясь изменить сетку координат для прицеливания батарей монитора.

Как память о том сражении перед телом Джокта подвешенный в силовом поле, рядом с десятью другими боевыми наградами, лежал орден «Лунной радуги». Но даже старые заслуги, воплощенные в платину и золото, не могли привлечь никого к живому мертвецу по имени Джокт.

В первый же день пребывания в Пантеоне к нему подошел какой-то проныра в ладно скроенном двубортном пиджаке цвета маренго. Он крутился рядом целых полчаса, и Джокт почти поверил в свое счастье...

Но незнакомец тут же пропал, едва находящийся рядом с Джоктом ветеран-артиллерист с военного транспорта «Тристан», уничтоженного месяц назад Бессмертными, завращал звериными желтыми глазами.

У артиллериста оказались разбиты гортань и бронхи, были сожжены легкие, но даже с такими ранами компьютер даровал ему время в полгода. Время, за которое его мог избрать Двойник. К тому же существовала большая надежда на то, что либералы проиграют в политической борьбе, и тогда право выбора станет чьей-то обязанностью.

Джокт вначале сильно изумился такому поведению ветерана, едва сумев побороть родившуюся подлую мыслишку, что артиллерист таким образом отпугивает Двойников от других несчастных из чувства скорбной зависти — «почему не меня?». Но на следующий день ему все стало понятно, и. он устыдился прежних мыслей.

Человек, потративший на созерцание Джокта свое время, являлся представителем крупного киноконцерта. И появился вновь уже с двумя похожими на него прощелыгами и какими-то бумагами.

— Вы можете читать... э — э... пилот Джокт? — поинтересовался он, взглянув на информационный экран, находящийся рядом с силовым полем.

— Да, — ответил Джокт, — еще могу.

— Тогда ознакомьтесь с этим документом, чтоб мы не тратили много времени и. я не объяснял вам всей очевидности предлагаемого вам блага.

Джокт прочитал.

И если бы смог покинуть свою невидимую клетку, то убил бы и кинодельца, и его приспешников. Потому что предложенное навряд ли можно было счесть благом.

Ему предлагался контракт, и. он должен был дать свое согласие на съемку в очередной версии фильма о чудовище Франкенштейне. Взамен же он получал Двойника, назначенного быть таковым. Ну и, конечно же, решались кое-какие формальности с флотом.

С некоторых пор кинокартины с участием живых актеров переживали новый бум. Пресыщенные зрители устали видеть совершенные компьютерные формы киногероев, да и. с передачей эмоций все было не так гладко у программистов-режиссеров.

— Я приду через двенадцать дней, за четыре часа до вашей окончательной смерти. У вас останется всего шестьдесят минут, так как за три часа до истечения срока поддержания жизнеобеспечения служащие Пантеона переведут вас в самую отдаленную из галерей, чтоб никто из посетителей не заметил вашей кончины. А потом вас кремируют. И все из-за того, что в вас слишком мало рассудительности и чересчур много неуместной в таких случаях гордости... Поверьте, я умею уговаривать!

С этими словами человек ушел, оставив в душе Джокта очередной гниющий рубец.

Джокт отлично понимал, что, подписав такой контракт, он отдавал киностудии вместе с телом свою душу. Быть пожизненной декорацией концерна — вот что предлагалось ему!

Теперь Джокту стало понятно, отчего так скрипел днем раньше зубами артиллерист — он уже был знаком со всем этим вороньем, питающимся мертвечиной.

Так прошло пять дней.

На ночь воскрешенных воинов убирали в подвал, где они. и. оставались наедине с миганием безжизненных ламп системы жизнеобеспечения и своими собственными воспоминаниями.

— Тангаж! Доверни чуть правее, командор! Ну где же ты? Где же ты, боже?! Что тебе стоит, ведь надо — чуть-чуть... — кричал в дальнем углу парень с «Антилопы», попавшей в засаду и растерзанной гравитационными залпами.

— ...«Осанна»! Прикрывай! У нас не осталось...

— «Вестерн»! Мы сгораем!...

— Группа «Браво»! «Чарльстон»! Поворачивайте назад! Их здесь очень... очень много...

Тягость пережитых мгновений витала в этом огромном помещении с гулкими сводами. Те, кто вырвался, пусть на время, из цепких объятий смерти, видели в вязких снах последние картины прошлой жизни и. воспроизводили последние свои слова и фразы.

Джокт ничего не кричал, проваливаясь в мутный вязкий сон, пахнущий медицинскими дезинфекторами.

Он видел «Стелу», корчащуюся в гравитационной ловушке, чувствовал чужие отчаяние и. страх, а после — панель управления «Витража» как наяву прыгала ему на лицо кипящей волной. Затем он просыпался, засыпал вновь, и. все повторялось сначала.