Серый. Мир

На улице стоял УАЗик, выкрашенный в серый цвет с какой-то непонятной эмблемой на борту, на эмблеме был изображен щит, на котором скрестили саблю и алебарду. Александр Петрович сел в машину, я залез следом. Уазик пропетлял немного по городу, и остановился у высокого глухого забора, вверх которого был обильно укутан колючей проволокой, а вот и местная каталажка. Возле забора нас уже ждали, высокий одетый в камуфляж казак, с АКМом на плече, он проводил нас внутрь. Мы зашли в двухэтажное кирпичное здание с заднего хода, сразу почувствовалось, что мы попали в казенное помещение, этот специфический запах ни с чем не спутаешь. Контрразведчик остался возле входной двери, я пошел дальше один следом за казаком в камуфляже. Пройдя по темным коридорам, мы вышли из здания, прошли через двор и подошли к отдельно стоящему невысокому зданию, по всему фасаду там располагались металлические двери с небольшими окошками на уровне головы, мой проводник открыл дверь.

— У тебя есть две минуты, — нервно озираясь, по сторонам произнес провожатый.

Я вошел в низкую дверь, темная сырая комнатка, размером два на три метра. На полу лежало, какое-то тряпье, в углу, свернувшись калачиком, спал человек.

— Рота подъем! — зычно крикнул я.

Спящий подорвался с пола, так, как будто, его подкинули на батуте.

— Что!? Кто!?

— Ну, здравствуй! Человек — проблема! Танцуй, я пришел тебя заменить! Быстро раздевайся, будем меняться одеждой, — улыбаясь, в тридцать два зуба, произнес я.

— Что-о-оо? Ты кто такой? — Василий нахмурился и сжал кулаки.

— Понятно, твой мозг вычислил нехитрую, логическую цепочку: ночь, тюрьма и мое предложение раздеваться. Так? Не бойся, малыш, ты не в моем вкусе! — все, также улыбаясь, произнес я. — Повторяю, для особо ушибленных мозгом работников молота и наковальни, я пришел тебя заменить в тюрьме. Мы сейчас меняемся одеждой, я остаюсь в твоей камере, а ты в моей одежде выходишь на волю, и через час, уже пьешь чай рядом с мамкой. Понял?

— Почему я должен тебе верить? А вдруг это подстава? — шепотом спросил Василий, видно было, что он очень хочет верить, что это правда, но очень боится поверить в это.

— Господи, ну за, что ты меня наказываешь общением с такими тупыми людьми, — я притворно вздохнул, и поднял взгляд к потолку. — Следи за моими губами, второй раз повторять не буду. Если ты меня не будешь слушать, то я достану тот молот, который твой отец закапал под кузницей, когда уходил на войну. Понял?

— А!? Как? Откуда? — потрясенный услышанным, Василий начал заикаться.

— Давай раздевайся, не тупи! Времени мало! — прошипел я на него, снимая свою одежду.

Я быстро скинул с себя куртку и свитер. Василий снял с себя всю верхнюю одежду и остался в одних трусах, видя, что я перестал снимать одежду, он вопросительно посмотрел на меня.

— Сиди спокойно, щас я тебя брить буду. На лысо! — спокойно произнес я. У Василия глаза удивленно расширились. — Не спорь, так надо, борода и чуб обратно отрастут. Наверное!

Подняв с пола миску, в которой плескалась вода, я вылил часть на голову, а часть на лицо Василию, потом достал из кармана заранее приготовленный одноразовый пакетик шампуни и пластиковый бритвенный станок. Быстро намылив, голову и бороду шампунем, я точными, и не сильно бережными движениями, сбрил чуб и бороду. Остатками воды, смыл пену с головы казака, порезал я его, конечно, нещадно. А, что делать, чай не в парикмахерской!

— С вас три рубля за стрижку, — сказал я, снимая с себя оставшуюся одежду.

Василий, надел мои вещи, а я его тряпье, обувью тоже поменялись, его ботинки были мне велики, хотя может так мне только показалось из-за того, что шнурков не было.

Без бороды и чуба, на меня смотрел совершенно другой человек, лицо худощавое, нос заострен, какого цвет глаза не разобрать. На меня, он конечно, похож был мало, но расчет ставиться на то, что особо придираться никто не будет.

— Зачем тебе это надо? — спросил Василий, когда застегнул последнею пуговицу на бывшей, когда то моей куртке.

— Вась, шел бы ты, а! Этот вопрос, я сам себе задаю. Тебе не все равно, зачем? Так надо! Иди!

— Звать то, тебя как, спаситель?

— Василием, теперь меня зовут! Иди! Хотя, подожди, дай сюда бритву, надо же себе малость кожу попортить, а то как-то не правдоподобно выглядит моя лысая башка, без следов от бритвы. Да, и не забудь мои ботинки отдать, тем, кто тебя встретит. Я очень надеюсь, что они смогут мне их обратно вернуть.

Я, несколько раз, тщательно провел станком по голове и подбородку, хоть, в таких антисанитарных условиях и не хотелось оставлять открытые ранки, может ведь и нагноения быть, но выбирать не приходилось.

Дверь за Василием закрылась. Замок щелкнул, и камера погрузилась в темноту. Я остался один. Времени было — три ночи, можно было еще поспать, именно эти я сейчас и займусь. Как говорится в старой солдатской истине: солдат спит, служба идет.