Серый мир

Обычно представители темного мира попадают в наш мир в двух ипостасях: либо бестелесные духи, которые находят себе пристанище в телах местного населения, либо готовые, упакованные и прошедшие апгрейд демоны в родных телесах. И если первый вариант происходит довольно часто и является делом в принципе привычным, то во втором случае приход демона в наш мир может закончиться плачевно для всех, кто встретит демона на своем пути. Лич — это не что иное, как умерший насильственной смертью темный маг. То есть злой дядька, который вершит свою волшбу не с помощью сил и энергии нашего мира, а с помощью сил темного, иного мира. В общем, сука еще та, но самое главное, что лич служил как бы мостиком между нашим и миром тьмы. Убить его было практически невозможно, его питала темная демонская сила, которая была безгранична. Способ есть только один: с помощью специального ритуала рвется связь между личем и темным миром, а потом этого засранца надо измотать, чтобы он обессилел, и его можно было убить обычным оружием. Вот только пока ты лича измотаешь, он кучу народу положит.

Все темные маги находились на особом учете и проходили проверки на наличие печатей. Печать — это особая татуировка с вживленными серебряными нитями, она должна была развеять темного мага после смерти.

— Щука, а как ты собираешься разбираться с личем после завершения им мести, да, кстати, а с чего ты собственно решил, что он будет мстить?

— Он только из-за жажды мести и стал личем, уж больно при жизни ему один человечек насолил, — задумчиво произнес Миша Щуков. — Когда месть свершится, он развоплотится и уйдет в мир вечной охоты.

— Миха, ну хрена ты мне заливаешь, — напористо сказал я. — С каких это пор ты у нас специалист по духам и демонам? Личи за всю историю этого мира появлялись всего пару-тройку раз, а с тех пор как Круг Сильных ввел всеобщий учет и классификацию магов и не только магов, а любых существ со способностями к магии, то появление лича стало в принципе невозможным.

— Серый, я вот тут подумал: а может, тебя просто на улицу выгнать, и катись ты на… все четыре стороны, а? Уж больно ты умный! — встав из-за стола, Щука уже кричал во все горло. — Тебе ясно сказано: пришел, телепорт поставил и через дыру в заборе ушел! ВСЕ!!! Понимаешь? Все! Потом ты вернешься, и все твои проблемы будут решены. Ты получишь то, что хочешь. Хотя я до сих пор и не понимаю, зачем тебе уезжать аж в Драконьи горы. Остался бы с нами, мы тебя в обиду не дадим. Такие бы дела проворачивали, а?

— Ладно, ладно, понял. — В знак примирения я поднял руки. — Все, больше вопросов не будет. А в Драконьи горы я лезу, потому что они самая удаленная точка от клана Гор. — И тут же, чтобы перевести разговор в другое русло, спросил: — А что у вас с вооружением?

— Сейчас Петрович вернется и проводит тебя в оружейку. Только смотри там без фанатизма, — с усмешкой сказал Миша. — Знаю я тебя — халяву любишь, вынесешь в карманах весь арсенал отряда.

— Халява — это когда без Петровича за спиной и на грузовике приехали, а вы все пьяные спите, — со вздохом произнес я.

Было видно, что Щука нервничал. Нет, он, конечно, пытался казаться спокойным, но иногда проскальзывало в глазах и в жестах, что человек очень неспокоен, человек нервничает, человек боится. Да, именно боится. А чего может бояться человек, у которого за спиной сотня отморозков с автоматическим оружием? Правильно, только того, с чем сотня стрелков не справится. Да-а, влип ты, товарищ Серый! Влип! Значит, и вправду есть лич у Миши Щуки. Вот только что такого сделал колдун из дома, что на него надо натравливать лича? Что? Ведь у Щуки есть стрелки, есть и боевые артефакты, все есть, чтобы провести штурм дома, а на штурм Щука не решается, боится чего-то. Зачем ему все эти театрализованные представления, танцы с бубном вокруг костра и, самое главное, зачем ему выпускать лича? Его же после этого Круг Сильных по стенке размажет очень тонким слоем и сверху крошку посыплет. Крошку из мелко нарезанных щукинских подручных.

— Чего задумался, Серый? Боишься? Ты же у нас из горного спецназа, вы ж там с голыми руками против лесного тролля выходите, вас даже валькирии уважают, — начал подначивать меня Миха.

— Миша, уж тебе, битому жизнью волчаре, лучше меня известно, что те, кто ничего не боится, долго не живут, — ответил я.

В дверь кто-то постучал, потом дверь открылась, и на пороге возник давешний мужичок в облике партизана времен Ковпака.

— Командир, оружие пристреляли, в данный момент харчуются, сволочи, почти по два рожка патронов каждый расстреляли, — сокрушался Петрович. — Где я им еще патронов 5,45 достану?

— Куркуль ты мой, — улыбнулся Щука. — Проводи еще вот этого, снабди его чем-нибудь, только подбери ему постарее, ну там ППШ или «шмайсер», ему по легенде полагается.

— А может, ему наган дать? Или обрез от трехлинейки есть, о, знаю, у меня берданка завалялась, — воодушевился Петрович.

— Эй, я же еще здесь, какая, нафиг, берданка? — начал возмущаться я. — А что, «калаш» никак? Вы чего, мне ж на войну идти.