Серый мир

— Нормально! Давай пропускай скорее, у меня клиент к бабе Нюре! — начал торопить проверяющих Митяй.

Пока один из встречающих разговаривал с Митяем и тем самым контролировал его, второй обошел сани и приблизился ко мне. Мужик в тулупе держал карабин, направив его на меня.

— А ты, хлопец, чьих будешь? — спросил он меня.

— Служивый я. Телепортировали меня, а телепорт не сработал, вот меня в чистом поле и выкинуло. Пока на дорогу вышел, волки успели подрать, — выдал я заранее придуманную легенду, самое главное, что все, что я говорил, было правдой. Почти. Если этот проверяющий имеет какие-то способности, то должен мне поверить.

— А куда тебя «кидали», если ты в наших краях вывалился? — продолжал он задавать вопросы. — Что ж ты так, с двумя автоматами — и от волков отбиться не мог? Да, а чего это у тебя два ствола? Не многовато?

— Вызови атамана, а лучше вначале пропусти к знахарке, а то сейчас ласты склею, и на вопросы некому будет отвечать, — устало произнес я. — Автоматы можешь оставить у себя.

Я протянул ему АК-74, потом снял с плеча АКСУ и тоже протянул проверяющему. Он забрал оба автомата, махнул рукой второму проверяющему, и сани пропустили внутрь изгороди. Отъезжая от ворот, я увидел, что один из проверяющих занес автоматы в сторожку, потом вышел и быстро пошел куда-то в сторону центра села. Митяй сразу за воротами свернул направо, и сани покатили в сторону отдельно стоящего домика на краю села. Видно, что бабку Митяя в селе не слишком любили, а может, просто боялись. С колдунами и магами всегда так: и с ними рядом жить не хотят, и без них обойтись нельзя. Сани подъехали к хлипкой ограде вокруг одинокого домика, сил встать с повозки у меня уже не было, чувство было такое, будто из тела вытащили все кости, а голову набили ватой.

— Что, сам подняться не можешь? Совсем плохо? — засуетился вокруг меня Митяй. — Потерпи немного, сейчас в дом войдем, там тебя бабка каким-нибудь отваром напоит, и сразу полегчает.

Митяй закинул мою руку себе на плечо и буквально потащил меня, я лишь слегка ворочал ногами, помогая ему, как мог. Не успели мы дойти до дверей дома, как они открылись, и на пороге возникла бабка Митяя. Она была невысокая, сгорбленная, видно было лишь лицо, все в глубоких морщинах. Только глаза смотрели ярко и броско, они были бледно-голубые, если бы я встретил такие глаза в старом мире, то подумал бы, что у владельца контактные линзы.

— Митяй, ну что ты за человек такой, подбираешь всякую дрянь на улице и в дом тащишь! — Голос оказался скрипучим и противным.

— Баб Нюра, ну чего ты, как же это можно — живого человека и в чистом поле бросить умирать? Не по-христиански это, грех великий! — заканючил Митяй.

— Расскажи другому, что ты грех на душу побоялся брать! Поди, опять купился на деньги, — продолжала отчитывать баба Нюра Митяя. — В дом я его не пущу.

— Бабуля, а можно продолжить ваш спор после лечебных процедур, — вмешался я в разговор. — Деньги у меня есть, вы только исцелите, я заплачу, не обижу.

— О, а я думала, он уже Богу душу отдал, а он еще и говорит, — удивилась целительница. — Ладно, тащи его в баню, там, на топчане, и положишь. Разденешь его, а я за водой и травами схожу.

Мы с Митяем в обнимку доковыляли до маленькой баньки, он открыл дверь, и я повалился на топчан в предбаннике. С меня сняли разгрузочный жилет, куртку, свитер и ботинки, штаны и рубашку Митяй разрезал ножом. Процесс раздевания выпил из меня последние силы, и я провалился в темный омут беспамятства.

В себя я пришел от резкой боли в груди, чувство было такое, как будто мне в легкие насыпали горящих углей. К горлу подкатил ком тошноты, и я только и успел, что свеситься с топчана и вывалить содержимое желудка в кем-то заранее поставленное ведро. Из горла вырвались потоки чёрной как смоль жидкости. Странно, но ничего такого я не ел, чем это я, интересно, сблевал? Боль в груди слегка поутихла, в голове прояснилось, я даже смог произнести пару слов:

— Дайте воды!

— Ну вот, а ты говорила, что он умрет! А он вон — живее всех живых, — судя по голосу, это Митяй. — На, попей!

Я судорожно отхлебнул пару глотков холодной воды, тут же меня скрутил новый приступ боли, и меня стошнило, только на этот раз — водой.

— Нельзя ему сейчас пить, — раздался из темноты скрипучий голос знахарки. — И жить ему осталось всего ничего, до утра не дотянет.

— Добрая ты, бабуля, как я погляжу, — прохрипел я. — А чего это вы в темноте, керосин экономите?

— Видишь, у него зрение уже пропало, верно тебе говорю — и пары часов не протянет, — поставила свой диагноз бабка.

— Неужто ничего нельзя сделать? — взволнованно спросил Митяй. — Может, Клавдию Петровну позвать?

— Ой, тоже мне нашел целительницу, — недовольно пробурчала вредная старуха. — Да она еще под стол пешком ходила, когда я уже людей врачевала!

— А прошлой зимой, когда болотники подрали патруль, она же им помогла! — продолжал гнуть свое Митяй. — А ты сказала, что они не жильцы! Выходила же она их! Так, может, и этого спасет.